Хотя книга эта не замышлялась как работа по психологии, следующие наблюдения могут оказаться полезными обычному читателю, увлеченному ЕТ. У меня нет никакой подготовки или опыта в психологии, равно как я и не претендую на звание исследователя, поэтому случаи эти изложены в свободной манере повествования. Это просто истории двух людей, которые получают сексуальное возбуждение от щекотки.

Лиза. Тридцатисемилетняя медсестра из большого города на среднем западе ²³, Лиза вошла во вкус ЕТ только годам к двадцати пяти. Она называет себя “сенсоголиком”, и активно участвовала в D&S ²⁴ тусовках после развода с мужем, доминирующим мужчиной, который пощекотал ее только однажды за всю их совместную жизнь в браке и к тому же весьма неудачно. “Он весь был увлечен ролевой игрой рабыня-хозяин, всегда предпочитая держать все под контролем. Поскольку я обычно подчиняемая, для меня это было как раз. Мне нравится напряженность боли. Мой муж, бывало, связывал меня и хлестал мою задницу, пока она не краснела, вся исполосованная, и мне нравилось это. Мы позволяли даже немного крови, лишь бы только не оставалось рубцов или серьезных ран. Я так же люблю, когда мне щиплют или покусывают соски. Я многолюбчива, и некоторые из моих нынешних любовников не хотят причинять мне боль, особенно на таких чувствительных местах, как соски, поэтому мне приходится их убеждать, что это как раз то, что я хочу. Не думаю, что то, что я испытываю, можно назвать болью в прямом смысле этого слова. Когда, например, стоматолог сверлит нерв, я буквально выпрыгиваю из кресла. Может быть это все зависит от того, где у вас проходит граница. Для меня подобные ощущения уже слишком”.
Первый оргазм Лизы, тем не менее, был связан вовсе не с болью, а с щекоткой. “Бывало, что летом моя двоюродная сестра Бренда иногда останавливалась у нас погостить. Мы были тринадцатилетними закадычными подружками, с тесной физической близостью, которая была, однако, вполне допустимой. Бывало, что мы обнимались и целовались в щечку, и однажды поздно вечером, пока шло телевизионное шоу, мы стали экспериментировать с ощущениями. Она начала первой, я думаю. Она узнала про “тест”, который показали ей какие-то девочки в ее школе-интернате. Вам нужно держать ваши руки вытянутые на столе, пока кто-нибудь легонько ведет своими кончиками пальцев вам вверх от запястья до внутренней части локтя, и снова вниз. Побеждал тот, кто мог выдержать больше всего повторяющихся движений. Это выглядело забавно, и я решила попробовать. Мы были на диване в гостиной, и я легла на живот, вытянув руки через ее колени. “А теперь замри”- сказала она, “Если пошевелишься, то проиграла”. Движения ее пальцев были очень медленными и дразнящими, но я поняла с самого начала, что стану тут чемпионкой, потому что ощущения были замечательными, и я не хотела, чтобы они прекратились. Я никогда до этого не мастурбировала и почти ничего не знала про секс, поэтому я немного была смущена чувством возбуждения, которое меня постепенно охватывало. Я помню, что стала намокать, и была почти парализована чувством пульсации в вагине, что было чем-то новым для меня. Но, даже будучи озадаченной и немного смущенной, я не хотела, чтобы это прекратилось. Я просто онемела с остекленевшим взором, а Бренда сказала, что я хорошо справилась, но мне придется выдержать испытание посерьезнее. Она сказала мне лечь на спину и положить ноги ей на колени. Я была настолько захвачена удовольствием, что не колебалась ни секунды. Я была босиком, и она начла ласкать мои пальцы ног и ступни, что оказалась даже лучше, чем я могла себе это вообразить. Не знаю, как долго она так делала, пока я лежала как статуя, наверное с очень глупым выражением лица, но затем она начала двигаться пальцами вверх по моим ногам, к внутренней части бедер, где она надолго остановилась, щекоча там кончиками пальцев и ногтями, которые были хоть и не очень длинные, но хорошо делали свое дело. К этому моменту я словно обезумела, и стала немного вертеться, но прежде чем я смогла остановить ее, ее рука скользнула вверх по штанине моих шортов из коротко обрезанных джинсов, и начала тереть мне клитор через мои промокшие трусики. Я помню, как подумала, что это что-то нехорошее, но позволила ей продолжить. Все это было совсем новым для меня, и потребовалось всего несколько секунд, прежде чем у меня случился такой необычайный оргазм, пока она терла мне клитор и одновременно щекотала внутреннюю часть бедра. Как только я испытала оргазм, все изменилось для меня. Я имела смутное представление о том, что обычно скрывается о сексе, и что люди одного пола не должны сближаться подобным образом, но, испытав такую радость физического удовольствия, я не могла поверить, что то, что мы сделали, чтобы достигнуть этого, было чем-то нехорошим. Бренда попросила меня повторить тоже самое и для нее, что я и сделала. Она предоставила в мое распоряжение свои ступни, чтобы я их щекотала, а сама занялась собой. Я вовсе не имела ничего против щекотать ее ступни, поскольку они были небольшими и хорошенькими, с мягким подошвами, хотя она ходила повсюду босиком. Я была зачарована видом ее реакции, продолжая щекотать ее, пока она подходила все ближе и ближе к своему оргазму, быстро двигая своими пальцами кругами над своим клитором. Со сбившимся дыханием в голосе она попросила меня поднятья до ее бедер, что я и сделала, и она кончила как ненормальная, выгибаясь вперед, стеная с закрытыми глазами”.
Весь остаток лета Лиза экспериментировала подобным образом со своей кузиной, изучив все, что могла, про свои реакции и открыв, что чувство щекотки необычайно возбуждает ее. Несколькими годами позже, когда она начала встречаться с парнями, она обнаружила, что к их интересам не относятся мягкие, чувственные переживания, к которым она привыкла. Они предпочитали агрессивно и быстро достигать цели, но для Лизы это не стало проблемой, поскольку грубое обращение оказалось для нее настолько же сексуальным, как и дразнящее, которым она развлекалась со своей кузиной. Ко времени, когда она начала учиться в колледже, она узнала достаточно о себе и о сексуальности вообще, чтобы позволить себе встречаться с мужчинами, которые могли доминировать и дать ей то, чего она жаждала. В течение пяти лет она наслаждалась активной D&S сексуальной жизнью со своим мужем. Узнав о D&S направлении, включающем щекотку, она попросила своего мужа, не мог бы он поэкспериментировать с этим, и он согласился. Но он показал полное отсутствие таланта к ЕТ, будучи настолько всецело доминирующим, что любая легкая щекотка казалась ему глупостью, он свел ее к грубым тычкам и нажимам, переходя границу между райским нежным удовольствием и изощренной болью, не вызвав у нее ничего, кроме скуки. Их брак распался по множеству причин, не имеющих ничего общего с неумелостью ее мужа в ЕТ, и Лиза перешла к одинокой жизни с ее многими приключениями. Миниатюрная брюнетка с небольшой грудью, стройными ногами и симпатичным личиком (знакомые говорили ей, что она похожа на актрису Салли Фиелд ²⁵), Лиза не была обделена мужским вниманием. Постепенно она вплела ЕТ в свою активную и доставляющую ей удовольствие сексуальную жизнь, и эту ее потребность в особенности помогает заполнить один из ее любовников.
“Нам обоим нравится щекотать и испытывать щекотку”, – рассказывает она, – “и мне это подходит, хотя я в основном подчиняемая. У меня есть другой любовник, который любит доминировать, поэтому, когда я встречаюсь с моим парнем по щекотке, я в настроении для более мягкого действия. Обычно я связываю его и щекочу ему бока и подмышки пока его член во мне. Я предупреждаю его, что лучше бы ему не кончать, пока я не позволю ему этого, иначе, если он так сделает, я его беспощадно защекочу. Поскольку он не любит, когда его щекочут после оргазма, это предупреждение он принимает со всей серьезностью. Однажды я настолько свела его с ума, что он кончил прежде, чем это было ему позволено. Я еще не успела кончить, и это меня взбесило. Он умолял меня развязать его, но я не послушала. Я понимала, что необходимо было сдержать слово, поэтому я щекотала его с десяток минут напролет. Думаю, что это в чем-то ему немного понравилось – под конец у него снова действительно крепко встал член – но я знаю, что это была настоящая пытка. И обещание было сдержано. С тех пор он никогда не кончал преждевременно, как бы я его не старалась раздразнить к этому.
Хотя ее “парень по щекотке” (которого мы назовем Тедди) починяемый по своей природе, его понимание искусства щекотки и его благодарность за удовольствие, которое ему доставляет Лиза, делает его не менее замечательным доминантом в щекотке. “Я думаю, это потому, что ему так сильно нравится, когда его мучают щекоткой, он не менее хорошо может и сервировать это сам”, – продолжает Лиза. – “Мне кажется, что величайшие на свете мазохисты также были бы величайшими садистами, и наоборот, поскольку они до такой степени одержимы мельчайшими деталями всего, что к этому относится. Тедди действительно любит, когда его оргазм затягивается, в то время как он испытывает мучение щекоткой, и поэтому он точно знает, как подвергнуть меня такой же пытке. И я не могу и мечтать о чем-нибудь большем, поскольку для меня, наверное, наибольший сексуальный возбудитель это когда мне говорят, что мне не позволено кончить без позволения. Это просто сводит меня с ума. Тедди знает это, и с самого начала дал ясно понять, что если я кончу, прежде чем он мне это позволит, он накажет меня способом, который я ненавижу больше всего, то есть будет совершенно меня игнорировать, пока я связана. Я действительно абсолютно не выношу это, и поэтому я никогда не давала ему повода применить ко мне это наказание. Я уверена, он бы так и сделал, потому что в нем действительно есть небольшая доля садиста, как и в каждом мазохисте. На самом деле, он рассказывал мне, как он это сделал бы. Он сказал, что оставил бы меня привязанной к кровати, и пошел бы в другую комнату, и посмотрел бы получасовую комедию, и если бы я хоть пикнула, он бы вернулся, заткнул бы мне рот и затем еще смотрел бы получасовую программу. Естественно, говоря мне это, он дразнил пальцами мой клитор и щекотал мои соски жестким гусиным пером”.
Для своего удовольствия Лизе требуется больше чем одна только щекотка, но ей есть, что сказать про опытность своего любовника в ЕТ: “ Я должна признать, что Тедди подарил мне лучший оргазм в моей жизни. Я точно могу сказать, когда это случилось. Был теплый осенний вечер, что само по себе возбуждающе, поскольку чем теплее, тем больше просыпаются ваши нервные окончания. Я была привязана распростертой к ножкам кровати, и Тедди занимался мной какое-то время, щекоча меня повсюду и только изредка проводя своими щекочущими кончиками пальцев по моему клитору и вульве. До этого я уже довела его до конца, получив в результате и сама тоже достаточно неплохой оргазм, пока скакала на его готовом взорваться члене, когда он стонал и вырывался из своих пут. Но сейчас я была готова к следующему пику. Я вся вспотела, и моя скользкая кожа стала мучительно чувствительной к прикосновениям его пальцев, и я уже несколько раз умоляла его позволить мне кончить, поскольку каждый раз, как он касался моего клитора, я едва сдерживалась. Вот тогда он сказал мне, что это этот вечер станет тем, что я буду помнить до последнего дня моей жизни. Было очень сексуально это услышать, но я близко не представляла, насколько правдивыми окажутся эти слова. Он стоял на коленях на кровати рядом со мной, щекоча мои бока и в паху, и тогда он переместился так, что его лицо оказалось между моими бедрами, а его руки доставали до моих подмышек. Я застонала в предвкушении, поскольку мои подмышки обычно чувствительны к щекотке сильнее всего. Он начал прямо с моего клитора, дразня его языком, сочетая различные движения и давление, то жадно облизывая его, как собака, то переходя на легкие дразнящие штрихи. И все это время он продолжал беспощадно щекотать мои подмышки обоими руками. Будучи в этом экспертом, он знал, что наилегчайшие прикосновения там окажутся наиболее эротичными, и прошла всего лишь минута или две, прежде чем я стала буквально кричать, чтобы мне позволили кончить. Тогда он только сделал все еще напряженнее, хотя я вряд ли бы поверила, что это возможно. Он сместил свои руки так, что пока пальцы щекотали середину моих подмышек, оба его больших пальца щекотали мои соски и верх грудной клетки. И язык его сосредоточил все внимание на одно неспешное извилистое дразнящее движение, которое он делал очень медленно. Я никогда еще не была в руках – или, думаю, правильнее было бы сказать, на языке – такого мастера кунилингуса. Он прекратил лизать меня на несколько мгновений (хотя и не прекращал щекотать), чтобы сказать, что последует дальше. Это оказались серии лизания клитора по счету, начиная с десяти, и затем, спустя паузу в двадцать секунд, в которые он полизывал и целовал мои бедра и половые губы, он начинал снова, увеличивая каждый раз это число на пять новых лизаний. Я молила его не делать этого. Я говорила, что уже на грани, чтобы кончить, и никак не могу уже больше сдерживаться. Но он был беспощаден. “А придется, моя дорогая ” – все, что он сказал. И тут он начал настоящую пытку. Щекотка была непрерывной и почти невыносимой, и, пока это длилось, он заставил меня считать вслух каждое прикосновение языка к клитору, хотя я едва переводила дыхание. Я вообще не смеюсь от щекотки, а только постанываю, задерживая дыхание, поэтому вести счет вслух было трудной задачкой. Но я была вынуждена это сделать. Мне пришлось подчиниться моему Хозяину Щекотки. Я досчитала до десяти,а затем до пятнадцати, и так далее, и каждый раз, когда он оставлял мой клитор, чтобы целовать и лизать мои бедра, мне приходилось считать еще и эти двадцать секунд. Мы дошли до пятидесяти, когда он сказал, что я хорошо все делаю и теперь могу перейти к следующей части. Я была слишком оглушена удовольствием и мукой, чтобы ответить, но когда я поняла, что он собирается сделать, то начала умолять его остановиться. Он убрал одну свою руку – что сначала показалось мне облегчением – но затем он средним пальцем этой руки осторожно проник в мою вагину и занялся моей точкой G. Это было уже слишком. Он массировал мою точку G, лизал мой клитор и щекотал мне подмышку, сосок и ребра одновременно. Время от времени он дьявольски останавливался, хотя и не прекращал щекотать меня. Он сказал мне продолжать вести счет, но я уже не могла. Все на что я была способна это непрерывно выть в мольбе позволить мне кончить. “О Боже, пожалуйста, разреши мне кончить, мне надо это немедленно, пожалуйста, пожалуйста, мой господин, позволь мне кончить, ну пожалуйста, я не могу больше терпеть щекотку, пожалуйста, разреши мне кончить, Хозяин Щекотки, пожалуйста, пожалуйста…!” И, наконец, как мне показалось, через целую вечность, он высоко приподнял свое лицо, чтобы сказать мне, что я могу кончить, и в этот миг я просто взорвалась на кусочки в экстазе, вопя как дикий зверь в джунглях, и дергая кожаные ремешки вокруг моих запястий и лодыжек так неистово, что, наверное, столбики кровати могли погнуться. Тедди знал, что делать дальше. Он прекратил всю щекотку и ласки, как только мой оргазм иссяк, и нежно поцеловал мою пульсирующую вульву, затем немедленно развязал меня и стал массировать мои запястья и лодыжки, затем прилег рядом со мной, и обнимал, и ласкал меня, пока я медленно возвращалась назад на землю.
Лизе доставили удовольствие и многие другие игры с щекоткой с Тедди, и хотя ни одна из них не была настолько сильной, как вышеописанная, она не прочь была повторить это снова. “Тедди шутил, что хочет изобрести искусственный член на подбородок, чтобы входить в меня, пока он лижет клитор, и щекотать меня своими обеими руками. Я сказала ему, что такая вещь не должна остаться просто шуткой. Пожалуйста, изобрети это!”
Лиза настолько благодарна любовной заботе Тедди, что всегда старается придумать новые способы доставить ему удовольствие и угодить его фантазиям о щекотке. “Недавно я расположилась в ножном конце кровати и щекотала обе его ступни, одновременно неспешно мастурбируя его моими ступнями. Сначала я смазала его член вазелином, чтобы мои ступни и пальцы ног скользили по нему, и по напряжению его мошонки я могла оценить, когда он готов кончить, тогда, естественно, я прекращала тереть его член и клала мои ножки ему на живот, чтобы он мог пялиться на хорошенькие ступни и своды, умоляя меня продолжить. У меня достаточно опыта в щекотании ступней; я знаю, как сочетать мои длинные ногти и мягкие подушечки пальцев, и какие части ступней Тедди наиболее чувствительны к ним, и таким образом я занималась с ним действительно долгое время. Он кончил так сильно, что выстрелил почти мне до пупка!”
Я спросил Лизу, сможет ли когда-нибудь ее интерес к щекотке заменить ее страсть к другим, более интенсивным D&S играм, и она сказала что нет. “Мне нравится щекотка, но мне нужны более сильные ощущения в моей жизни. Я никогда не перестану жаждать наказания и боли. Но я действительно счастлива, что могу добавить щекотку в свой репертуар. Мне будет нравиться как дарить, так и принимать щекотку до тех пор, пока я вообще интересуюсь сексом”.

Майкл. Сорока девяти лет от роду, Майкл в течение многих лет получает удовольствие от замечательной и необычной профессии агента по найму кадров среди молодежи студенческого возраста, ищущих подработку в качестве нянек, репетиторов и вожатых в детские лагеря. Он постоянно путешествует по всей Европе, Южной Америке и Азии, и уже с юности приобрел богатый жизненный опыт. Статный и хорошо сложенный, он наслаждался любовными связями со множеством красивых женщин, и он полагает, что его путешествия по различным культурам позволяло ему находить партнерш, разделяющих его фетиш щекотки.
“Я всегда знал, что буду навечно фетишистом щекотки”, – рассказывает он. - Когда мне было десять лет, моя старшая сестра как-то повалила меня, пока две ее подружки щекотали мне ступни и ребра. Я никогда не забуду тех ощущений, которые меня охватили. Все, что мне хотелось, это лежать там и наслаждаться этим, но я знал, что в ответ на щекотку от вас ожидают криков и борьбы, поэтому я неплохо разыграл роль, и они продолжали это до тех пор, пока я получил мой первый в жизни оргазм. Эта часть действия началась для меня с некоторых неудобств, так как я старался скрыть от них свою эрекцию, и когда приблизилось время кончить – а я ничего не знал об этом – я подумал, что просто описаюсь. Но я только расслабился и выстрелил в свои трусики, и мне на все было наплевать. Я перестал брыкаться, и они прекратили меня щекотать и позволили встать с пола. Я думаю, что моя сестра, которой было четырнадцать, поняла кое-что из того, что случилось, потому что она обозвала меня дураком и с тех пор больше не возилась со мной, хотя сейчас мы прекрасно ладим как брат и сестра. С того дня я начал уделять внимание всему, что я мог увидеть и услышать про щекотку. Я всегда был просто очарован сценами щекотки в фильмах и комиксах, и однажды, когда мне было около шести или семи лет, мне приснилось, что Супердевушка ²⁶ просто так щекочет мне ступни. Я проснулся с настоящей эрекцией и полным пузырем, и в этот проклятый раз едва смог помочиться. Когда я подрос, то сумел раздобыть копию “Сексуальной Психопатии” в бумажной обложке, и это действительно открыло мне глаза. Почти все в этой книге показалось мне очень странным, однако когда я дошел до описания мужчины, который получал удовольствие от лизания босых ступней служанок, то почувствовал необычайное желание оказаться на его месте, и поэтому я начал полагать, что я футо-фетишист. Когда бы мои друзья не обсуждали со мной загадки секса, о чем, будучи подростками, мы думали все время, разговор всегда заходил про сиськи и иногда, с более опытными товарищами, про писки. Никто ни разу не упомянул ступни, и я, соответственно, пришел к выводу, что мои вожделения несколько отличались и что лучше мне об этом помалкивать. Это причинило бы мне большие затруднения, если бы не факт, что как у здорового молодого человека во мне бурлило достаточно энергии и любая часть женского тела приводила меня в готовность, и когда я начал встречаться с девушками, у меня не было никаких затруднений с эрекцией и оргазмом. Я был видным парнем, и у меня было достаточно секса еще до колледжа, хотя в большинстве случаев это состояло из ласк девушки, пока она мастурбировала меня или брала в рот. Я был достаточно удовлетворен, хотя в глубине души всегда было желание ласкать и целовать женские ступни. Когда бы я не мастурбировал, я обычно представлял себе именно это, и в своих фантазиях я также пытался вообразить, как было бы здорово щекотать женщине ноги и смотреть, как она вырывается и смеется. Когда я думал про это, то, бывало, кончал быстрее и ярче, и тут до меня дошло, что мой интерес к ступням мог бы на самом деле оказаться в большей степени интересом к щекотке. Не раз и не два я сближался с девушками, чьи ласки по природе своей походили скорее на щекотку, и в такие моменты я становился очень возбужден. Иногда я пытался щекотать их, но обычно они не давалась. И только поступив в колледж, я встретил девушку, которая действительно интересовалась щекоткой, хотя даже с ней я так и не открылся полностью и не сказал ей, насколько силен во мне этот фетиш. Ее звали Диана, и она была высокой блондинкой с потрясающими ногами и совершенными ступнями. Она делила жилище с несколькими девушками, которых я знал, и это стало поводом заглядывать туда в гости так часто, как я только мог. Я знал правила хорошего тона – знал, что представиться как фетишист, которого привлекли ее ноги, значило бы отвратить ее от меня – и поэтому я играл роль обычного ухажера, и в скором времени мы стали любовниками. Я заметил, что она редко ходит по дому босиком, и воспринял это как добрый знак, и так это и оказалось. Она была помешана на педикюре, пемзе и содержании своих ступней в чистоте, потому что хотела, чтобы их целовали и ласкали. Первый раз мы занимались любовью самым обычным образом, но во время акта я заметил, что она трется своими ступнями о мои ноги вверх и вниз, и когда потом мы лежали в кровати, разговаривая и играя, я предложил ей массаж ступней, то вместо ответа она тут же сунула свои ножки мне под нос. Коротко излагая длинную историю, скоро стало очевидно, что мы очень подходим друг другу, и поцелуи и щекотание ее ступней стало частью наших обычных предварительных ласк. Это было настолько возбуждающим для меня, что у меня на нее всегда стояло, и у нас была великолепные сексуальные отношения. Ей также нравилось щекотать меня, и я даже зашел так далеко, что сказал ей, что у нее задатки фут-фетишистки, что, как я понимал, крайне редко встречается у женщин. Мы экспериментировали со связыванием, и она всегда тратила порядочно времени, щекоча мои ступни, пока я был связан, что, безусловно, мне нравилось. Наша сексуальность была настолько взрывной, что, когда мы в конце концов расстались по совсем другим причинам, то не могли оставаться друзьями, и я никогда больше ее не видел.
С тех пор прошло много времени, прежде чем мне посчастливилось снова встретить женщину, увлеченную щекоткой. В течение нескольких лет я путешествовал по ряду городов северо-востока ²⁷, переходя с одной работы на другую и затаскивая в кровать так много женщин, сколько только мог. Я бы сказал, что примерно половина моих любовниц ценили щекотку, но только совсем в небольшой степени. Им нравилось щекотать и испытывать щекотку, и это возбуждало их как часть предварительных ласк, но им хотелось заниматься этим только время от времени, и они не думали об этом все свое время, в отличие от меня. И многие из них неуютно себя чувствовали при мысли о связывании, поскольку им казалось немного пугающим быть связанной, пока кто-то – пусть даже мужчина, которому они доверяют – беспощадно их щекочет. Несколько женщин, которых я знал в то время, с радостью исполняли доминирующую роль в сценариях с щекоткой, и какое-то время я наслаждался удовольствием быть рабом щекотки, но и это тоже закончилось, поскольку женщины искали других отношений, в которых щекотка не была бы главным элементом. Я знал, что есть проститутки, которые специализируются на щекотке, но я принципиально этому противился, надеясь, что мне никогда не придется платить за тот вид сексуальной игры, который я хочу. Когда я получил работу агента по найму кадров, я был в экстазе, надеясь, что в других краях я смогу встретить такое разнообразие женщин, что некоторые из них окажутся более склонны к щекотке как к проявлению сексуальности.
Хотя все оказалось не совсем так, как я это себе представлял, в течение следующих нескольких лет у меня действительно возникали серии связей, включающих щекотку. Одна рыжая, с мужеподобными чертами, которую я встретил в Лондоне, была доминирующей по природе и любила щекотать мне верхнюю часть тела, пока я стоял с руками, привязанными под потолок. К сожалению, она была также большой любительницей шлепков, что совсем мне не нравилось – ни получать, ни давать. Шведка, классическая нордическая блондинка, которой не было еще двадцати лет, была сенсуалисткой, искавшей любые виды сексуального опыта, которые только могла получить, и когда я познакомил ее с радостью щекотки, она подхватила это как Бьен Борг ²⁸ на травяном корте Уимблдона. Она была скорее подчиняемой, чем доминирующей, и у меня было много безумных ночей, когда я привязывал ее к креслу (что нравилось ей больше всего) с готовыми к щекотке ступнями, торчащими сквозь перекладины, и затем позволял ей брать у меня в рот. Однако она устала от меня и занялась другими мужчинами и другими вещами. Латинская шаровая молния из Буэнос-Айреса оказалась для меня едва ли уже не слишком выше моих сил. У нее не было никакого особого интереса к щекотке, но она почти что с безумной страстью любила трахаться, и когда она обнаружила, что меня возбуждает щекотка, она обратилась к этому как к способу поддержания у меня каменной твердости и желания для собственного удовлетворения. Она любила поговорить, и даже когда мы выбирались поужинать, бывало шептала мне в ухо, что когда мы вернемся в мой гостиничный номер, она замучит меня щекоткой до смерти, и затем под столом я мог почувствовать ее босую ногу, пробирающуюся мне на колени, чтобы я мог ее пощекотать, и бывало, что она заводила меня выражением своего лица, когда пыталась заказать себе еду, пока я мучил ее ступню кончиками пальцев. Она была акробаткой, и когда мы занимались любовью, она обычно сгибала ноги за своей шеей и преподносила к моим губам и языку нежные подошвы своих ступней, чтобы их можно было лизать и целовать, пока мы трахались – сочетание, которое, как я до сих пор думаю, расширяло мой член до наибольшей длинны и величайшей окружности из всех, которые у него только бывали. Хотя она почти не могла это выносить, она, бывало, разрешала мне связать ее и щекотать ей подмышки и ребра, пока я пристраивался к ней сзади, и ее крики экстаза были настолько пронзительными, что часто мы под конец падали, изможденные хохотом, пока яростный стук из соседних комнат оглушал наш слух. Ей нравилось, когда ей посасывали и слегка покусывали пальцы ног, и она позволяла мне делать это, пока мастурбировала себя, и затем, когда она была готова кончить, она отрывала меня от своих ступней, клала меня поверх себя, и терла своей промежностью о мою, свирепо щекоча мне бока и шипя мне в ухо поток сексуальной болтовни, состоящей из нагромождения слов “трахать”, “вульва”, “член” и “щекотка”. Было трудно не переехать насовсем в Аргентину, чтобы мы могли доставлять друг другу удовольствие до конца наших дней, но между нами были проблемы личностного характера, и когда меня отозвали обратно в Штаты, я был почти что благодарен за этот повод уехать. Даже сейчас я все еще думаю о ней, хотя прекрасно знаю, что она сразу же сошлась с кем-нибудь еще, и так же страстно доставляет удовольствие ему и его фетишу (каким бы он не был), как она удовлетворяла меня и мои склонности.
Но по настоящему удача улыбнулась мне, когда я встретил Рейко – японку, родившуюся в Токио, но выросшую в Нью-Йорке, и работающую в том же агентстве по найму, что и я. Она была невысокой и немного коренастой, но ее ноги были идеальны, ее личико очаровательно, и ее ступни, на которые я сразу же обратил внимание, всегда были в открытой обуви и украшены колечками на пальцах ног и ярким лаком на ногтях. Она казалась застенчивой, поэтому мне потребовалась время, чтобы познакомится с ней поближе. Моя кабинка была недалеко от ее стола, и однажды я услышал ритмичные шлепки и выглянул, чтобы увидеть, откуда они идут. Это была Рейко, машинально шлепавшая линейкой по своей ладони, задумавшись над какими-то документами перед ней. Пока я смотрел, удары становились сильнее, затем она почувствовала мой взгляд и, подняв глаза, она увидела, как я улыбался ей. Ее лицо вспыхнуло, она отвела взгляд в сторону и тихо положила линейку на свой стол, но я заметил тень улыбки на ее губах. Несколько дней спустя я пригласил ее на ланч, и с этого момента события начали развиваться очень быстро.
“Порка” ее собственной ладони линейкой, и в еще большей степени ее смущение, когда ее застали за этим символическим актом, были многообещающими для меня, поскольку, как я считал, принятие садомазохистских искусств является необходимым условием для партнера по щекотке. Не то что бы я хотел девушку, которой нравиться порка, но я мечтал о такой, которая не откажется от связывания, пока я буду учить ее всем тонкостям и премудростям эротической щекотки. Уже на втором нашем свидании Рейко поразила меня, превзойдя все мои ожидания своей исключительной силой и широтой разума. Я ненавязчиво пригласил ее поужинать ко мне домой и сходить потом в джазовый клуб. Я надеялся, что неспешная еда и пара бокалов вина изменят ее расположение духа в пользу не джазового клуба, а ночи чувственных игр в моем логове щекотки. Она пришла ко мне домой в обтягивающем платье, в котором ее тело оказалось не таким уж и коренастым, как мне это казалось раньше, но с хорошо тренированными мышцами торса, оставшимися такими, как я скоро узнал, с того времени, когда она была гимнасткой. Ее длинные, черные как крыло ворона волосы ниспадал на спину и челкой на лоб, но ее рубиново-красные губы сжимались лукавой улыбкой, и, забирая ее плащ, я украдкой глянул на ее ступни в сандалиях, с удовлетворением отметив, что ее ногти на ногах сверкали свежим лаком ярко-красного цвета, а средней палец ее правой ступни щеголял опаловым колечком. После обычных непродолжительных приветствий и вежливых фраз, она поразила меня, спросив напрямую, рассчитываю ли я, что мы станем любовниками. Прежде чем я успел ответить, она извинилась за отсутствие такта, объяснив, что у нее было не так уж много любовного опыта, да и она не очень к этому стремилось, но, встречая кого-то привлекательного и сексуального, она относилась к этому не как к игре. Думаю, что в ответ я сказа ей что-то вроде того, что ее извинения неуместны, и что разве она не видит, что эти предложения настолько новые и просто сказочные для мужчины, который, несмотря на всю свою привлекательность для женщин, был вынужден всегда играть в эти игры, которые она теперь сразу предлагает отбросить? Вместо того, чтобы продолжать в таком сухом и интеллектуальном тоне, я подумал, что было бы разумнее немного смягчить ситуацию, перейдя к объятию и нежному поцелую, которые она приняла со скромным обаянием. Читатель, поверь мне, что через несколько минут я был вынужден сбегать на кухню и выключить духовку; ужин в тот вечер так и не был накрыт. На моей роскошной двуспальной кровати Рейко и я вступили в близость наших сердец, которая продолжалась целое десятилетие, оборвавшись трагедией, о которой я коротко расскажу в конце повествования, сосредоточившись тут на невероятной радости и удовольствии, которое мы разделяли все это время.
Стоя в моей освещенной свечами спальне и, не торопясь, вышагивая из своего платья, Рейко сказала, что часто ловила мой взгляд на ее ступни. Прежде чем я ответил, она рассмеялась и сообщила, что мне не надо так смущаться. Она знала, что у нее хорошенькие ножки, и поэтому она всегда выставляла их таким образом, чтобы привлекать мужчин, способных оценить их. Я ответил, что она совершенно права, и что я в восторге от ее восхитительных ножек и счел бы за честь целовать их, если она мне это позволит. Не сказав ни слова, она плюхнулась на кровать и открыла мне свои объятия, с прекрасной дружеской улыбкой на своем очаровательном лице. Я сбросил с себя одежду с поразительной скоростью и стал на колени между ее ног. Она поднесла свои ступни к моему лицу, и я жадно целовал и лизал ее изящные пальчики и мягкие, шелковистые подошвы, с восхищением отметив, что они были надушены жасмином. Было очевидно, что ей нравилось это, поскольку она не сделала ни одной попытки убрать их, и ее тяжелое дыхание скоро перешло в стоны удовольствия. К тому моменту, когда я, слегка потянув зубами, снял ее опаловое колечко, смакуя еще один запах ее недавно нанесенного лака для ногтей, она обхватила меня с флангов, затягивая в себя. Я знал, что все это происходило слишком быстро, и хотел задержаться и дать ей оценить все свои старания, но не мог противостоять мистической наэлектризованности, сыпавшей искрами между нами, и понял, что медленно вхожу в нее, пока она постанывала от удовольствия, сжимая мою талию своими ногами. Сдерживая себя, я затем приблизился своими губами к ее губам и долго поцеловал ее, пока мой член ходил в ней туда и обратно с мучительно сладостной медлительностью. Еще долго мы целовались и ласкали друг друга, и я совсем потерял контроль над собой от ее дразнящих ласк. Мне стало ясно, что ее естественным побуждением было не массировать и давить руками тело своего любовника, а слегка прикасаться и щекотать. (Позже мы обсуждали этот философский аспект либидо, и согласились с тем, что люди имеют тенденцию относиться или к категории щекотальщиков, или обжимальщиков; мы сошлись во мнении, что, к счастью, мы оба относились к первой группе.) Несмотря на все усилия, я не смог задержать свой оргазм, и после обескураживающее короткой любовной близости меня пронзил трепет на вершине облегчения, удовлетворяясь по крайней мере знанием того, что мои спазмы передались и ей тоже, и что она летит на гребне волны через пик своего удовольствия. Несмотря на изначальный подтекст фут-фетиша, это был весьма обыкновенный, хотя и великолепный эпизод любовной близости. Мы лежали рядом друг с другом, промокнув от пота и удовлетворенно улыбаясь, положив начало той рассудочной и эмоциональной общности, сплавившей нас воедино на долгие годы.
Она была очаровательной невинной женщиной, чистой сердцем, душой и сексуальными импульсами. Ее либидо было очень сильным, но секс без глубокой эмоциональной связи оставлял ее опустошенной, поэтому она не спала с кем попало вокруг. Она не могла полностью объяснить, почему она решила открыться мне так быстро, разве что по ее интуиции, что мы обязательно влюбимся. Высокообразованная, она много читала о сексе и пришла к выводу, что она была совершенно здоровой в своих предпочтениях и поведении, несмотря на то, что она была “помешана на щекотке”. Читатель может только вообразить мою реакцию, когда я услышал слова “помешана на щекотке”, сошедшие с губ этой сексапильной азиатской богини, лежащей в поту в моей кровати, с ее нарядными и блестящими крашеными ноготками ног и губами, с ее ясным разумом, полным эротических возможностей, припрятанных для пытливого сексуального первооткрывателя. Я сказал, что хочу знать все. Каждую деталь, каждую мечту, каждое переживание, которые привели ее к такому заключению. В течение незабываемого года распутных ночей и неспешных сладострастных дней она рассказала мне свою историю жизни чудачки, помешанной на щекотке.
Как ни странно, она не могла припомнить никаких происшествий в ее детстве, заставивших ее сосредоточиться на чувстве щекотки. Единственный ребенок в семье, в ее окружении не было садистских старших братьев или сестер, хватавших ее и щекотавших ее ребра, пока она не обмочится. Не было ни дядюшки, ни дедушки, ни соседа с пивным перегаром, тискающих ее неловкими пальцами. Все, что она знала, это то, что даже сама мысль быть защекоченной или щекотать других всегда заставляла ее вульву сочиться влагой. Ее консервативные японские родители были чересчур заботливыми, и она оставалась девственницей до ее первого года в колледже, когда она уступила взрослому мужчине, афроамериканскому профессору истории, сексуально неистощимому, но не интересующемуся щекоткой. Когда их отношения закончились, она влюбилась в своего приятеля - студента японского происхождения, и они были вместе два года, за время которых ее фантазии о щекотке совпали в равной мере с интересом ее парня к изысканному связыванию веревками. Когда она выяснила, что он спал с другими женщинами на стороне, она прервала их отношения. В глубокой тоске оставалась она одна весь следующий год, утешаясь мастурбацией, щекоча себе ребра, живот и соски перьями или мягкими кисточками. Парочка ловеласов, остававшихся у нее на одну ночь, только укрепили ее в убеждении дождаться своего избранника, и тут она встретила меня.
Я хочу особо отметить, что наш роман перерос в нечто глубокое и значительное в результате наших общих интересов и взглядов, а не только на основе нашей взаимной щекотомании. Это было единственное время в моей жизни, когда я чувствовал невыразимую близость родственной души (читателю лучше будет воздержаться от каламбура, что я так же чувствовал близость родственных ступней ²⁹ ). В общем, это была настоящая любовь, и наша сексуальная химия делала ее действительно волшебной.
Мы придерживалась одинаковых взглядов к связыванию – что это превосходный способ, усиливающий переживания щекотки – и соответственно сразу же включили беспомощность распятой жертвы в наши любовные отношения. Нам никогда не надоедало связывать друг друга, но в интересах душевного благополучия (или хотя бы в видимости его), мы старались наслаждаться щекоткой и без связывания, весьма преуспев в этом. Как наказание, мы иногда занимались любовью без того трепета бабочки от ласк и щекоток, которые мы так желали. Нередко наша взаимная страсть заставляла нас быстренько перепихнуться в стандартной позиции где-нибудь в прихожей или аллее. К этим видам сексуальной близости я всегда относился пренебрежительно как к скучным, но с Рейко они казались естественными и захватывающими. Большую часть времени, тем не менее, это была щекотка, возносящая нас в стратосферу сексуальности. Кто бы не оказывался сверху, мог быть уверен, что будет безжалостно защекочен в подмышках и боках во время нашей неспешной близости. Рейко оказалась экспертом в оральном сексе, и ее язык много раз щекотал мой член до оргазма, пока кончики ее пальцев легонько танцевали по моей пульсирующей мошонке. Щекотка настолько укоренилась в наших отношениях, что иногда мы беззаботно щекотали друг друга в присутствии других людей, и наша сладострастная реакция грозила выдать наш секрет. Не то чтобы мы стыдились нашего пристрастия, просто нам не хотелось посвящать кого-нибудь в наши сексуальные отношения. После двух лет ухаживаний мы поженились, и для нас обоих это были восемь благословенных лет, прежде чем мы решили основать семью, и, когда Рейко забеременела, это были, наверное, самые счастливые три месяца в моей жизни.
Я бы предпочел не называть причину ее внезапной смерти во время беременности. Несчастий случай, лишивший меня ее и нашего не рожденного ребенка, не мог быть предотвращен, и мне бы хотелось, чтобы читатель запомнил Рейко как смеющуюся, чувственную, полную жизни женщину, воплощавшую мои мечты много дольше, чем это позволено большинству заблудших душ на этой планете.
После долгого периода отчаянья и еще более долгой беспросветной депрессии, я обрел силы продолжить жизнь дальше. Мои сексуальные связи тогда были немногочисленны и обычно тусклы, больше являясь удовлетворением физиологических потребностей, чем романтичными встречами, с намеком хоть на какую-то продолжительность. Я едва могу припомнить, чтобы в них была щекотка. Я точно могу вспомнить одну жизнерадостную толстушку далеко не юных лет, очарованную открытием моего фетиша, получавшую немалое удовольствие, щекоча мои ребра и живот своим языком, сидя над моим лицом и наслаждаясь кунилингусом, но в этот период своей жизни я беспросветно пил, и все подробности теряются в алкогольных парах.
Сейчас мне гораздо лучше. Воспоминания о Рейко всегда будут преследовать меня, но время притупляет даже сааме чувственные натуры, и я живу дальше. В настоящее время у меня моногамные отношения с сорокапятилетней разведенной женщиной. Она получает удовольствие от каждой грани искусства щекотки, и наша интимная близость полна энергии и удовлетворения. Ее маленькие (пятого размера ³⁰), изящные ступни необычайно чувствительны к щекотке, и простое прикосновение кончика пальца к ее нежной подошве или своду стопы заставляет ее вскрикивать со смеху и неистово вырываться. Сначала мне показалось, что это станет проблемой, но на самом деле это оказалось частью ее фантазий. Щекотка для нее нестерпима, но она мечтает быть связанной, с заткнутым ртом и замученной почти что до беспамятства, и в этот момент подлинный гейзер этого неуловимого нектара, женская эякуляция, дает знать, что она готова к королевскому траху. Нечего говорить, что я всегда рад услужить ей. Она щедрая по натуре, и ей нравится щекотать меня, поскольку она знает, как мне это нравится. Но у нас мало общего, поэтому я думаю, что мы в конце концов расстанемся. Тем не менее, я доволен, что приношу ей радость в настоящее время, и представляю, что ждет меня впереди.

Такова история Майкла, в котором проницательный читатель уже, несомненно, узнал никого иного, как автора этой книги. Все подробности этой истории правдивы, как и то, что я снова обрел счастье, поскольку кто может быть счастливее, чем фетишист щекотки, увеченный написанием книги, которая сделает его Джонни Эпплсидом ³¹ Эротической Щекотки?