B/B, BBBB/B, G/B


Ночную деревню освещало зарево: горели дома. Один - баронского управляющего, а второй - хромого сторожа, посмевшего вступиться за свою жену. Оба были повешены за ноги на воротах по приказу командира наемников - после того, как их кишки обмотали вокруг них самих.
Сами наемники вместе с командиром разместились в корчме. Они выпили все запасы пива и приняли в свои объятия всех женщин, пришедших на пир по случаю "освобождения вольных селян от власти проклятого барона". А попробуй не приди, когда своих мужчин нет, а чужие с горящими глазами рыскают по двору! Хорошо, хоть не тащат на сеновал, а, осмотрев - как будто раздевают - говорят: "Приходи, красавица, в корчму. Мы даем пир для всех! Если есть подруги, дочери - и их захвати! Хватит вам подчиняться приказам - попробуйте воли!" Да еще хохочут, забери их всех Сатана! Ладно, от нас не убудет. Мужей нет - значит, и говорить не обязательно. Дочерей - спрятать. А бог добрый - он простит. Так рассуждали крестьянки.
Но не все думали так. В рощице, к югу от деревни, у костра, собрались деревенские мальчишки. Йозеф, самый старший из них, внимательно слушал рассказ пастушка Франты.
- Ты пойми, Йозеф, - говорил Франта, поминутно оглядываясь по сторонам, - и вы все поймите - не хотел я предавать! И говорить я ничего не хотел! Я ж не знал, что так выйдет. А их мальчишка - он как подошел, как провел веткой мне по животу, да потом под мышкой - чувствую, не могу сдержаться! Ну, и засмеялся. А дальше - больше. А что, кто из вас сдержался бы? - он вскинул голову и оглядел собравшихся. Остальные кто поджал губы, кто опустил голову, но никто не ответил ему.
- Так что через него это все и произошло! Точно говорю вам, колдун он! Надо его пытать, а потом сжечь! Тогда и эти все, ну, кого он привел с собой, развеются дымом! Помните, что монах говорил? Ну, который шел через деревню весной? Если колдунов уничтожать, то и видения их развеются!
Мальчишки зашептались между собой. Йозеф, чувствуя, что сейчас полезный разговор будет сведен на происки колдунов и ведьм, встал в полный рост.
- Тихо все! На что колдуны способны, это мы потом узнаем - когда другой монах через нашу деревню пойдет. Ты, - левая рука с выставленным указательным пальцем направилась на Франту, - дождешься его и спросишь про это! А пока, - правая рука обвела всех собравшихся у костра, - надо этого мальчишку поймать! Поймать, к дереву привязать и пытать! Что он знает, что умеет. А потом, если надо, и сжечь! А если не колдун он, то просто наказать - больно наказать, так наказать, чтобы на всю жизнь запомнил, что с нами - не связываться! Все поняли?
Мальчишки закивали головами. Всё-таки они были крестьянскими детьми и знали: что говорит сильный - то надо делать, а если что не так - те, кто наверху, разберутся.
Йозеф, видя, что беседа вернулась в нужное русло, повернулся к Франте:
- Хоть ты этого и не хотел, но ты предал нашу деревню! Но все же ты еще можешь все исправить. Ты знаешь, где этот мальчишка прячется?
- Да, я знаю! - Франта закивал головой.
- Тогда ты пойдешь туда и под любым предлогом вызовешь его, ну, скажем, к дому Петера-рыцаря. А мы будем ждать вас там.
Дом Петера-рыцаря был условным местом для встреч. Петером звали деревенского дурачка, который однажды увидел рыцарей, проезжающих через деревню, и с тех пор возомнил себя одним из них. Из обломков досок он сделал себе доспехи, из ветки, найденной в лесу - коня, и после этого можно было часто видеть его, гарцующего на деревянном "коне", в деревянных "доспехах", с таким же "мечом", распевающего песню о своих "подвигах". Потом он заболел и умер. Никто из ныне живущих мальчишек не помнил его, но развалины его дома были знакомы - чуть отходя от дома Петера-рыцаря начинался глухой лес.
- Я все сделаю! Я пойду прямо сейчас!- Франта встал. В его позе чувствовалась уязвленная гордость и желание доказать всем, что тогда он просто ошибся. Йозеф кивнул головой, и пастушок пошел было в сторону деревни, но...
- Не спеши, Йозеф, - раздался в кустах чей-то тонкий протяжный голос.
Все на поляне резко обернулись. Йозеф, напрягшись, повернулся в сторону голоса и сказал:
- Кто бы ты ни был - выходи сюда!
Кусты зашелестели, и на поляне появилась девочка лет двенадцати.
- А, это ты, - Йозеф распрямил плечи и расслабился. На поляне стояла Магда, дочь знахарки. Она была той, кого в ребячьей среде не принимают ни в какие игры; кого не жалеют ни взрослые, ни дети - дети-то еще ладно, они хоть говорят в лицо - "порченая кровь", "служанка демонов", "дождешься, бесы дадут тебе за верную службу заячью губу, а твою мать заберут в пекло!" - а взрослые говорят то же, но после того, как поклонятся, и она пройдет мимо, достаточно далеко, чтобы не услышала; той, кто вместе с матерью ходит под властью селян - стоит только не излечить корову или дать умереть роженице - и всё, сразу сообщат про "ведьму" священнику, а уж он даст знать кому надо. В общем, незавидная судьба. И вела она себя всегда покорно, но сегодня... Сегодня она вышла к ним сама.
- Да, Йозеф, и вы все! Я пришла к вам сама - чтобы вы не сделали непоправимого! Вы все плюете в мою сторону, как только выпадает удобный случай. Но все-таки послушайте меня! Неужели вы не помните, что было, когда барон разместил в селе своих воинов? И как обошлись с теми, кто не хотел платить дань?
Йозеф нахмурился. Он прекрасно это помнил - барон отправил своих солдат с управляющим в деревню собирать дань. Они нашли на подворье у отца Йозефа корову с теленком и погнали корову на деревенскую площадь, а теленка закололи - он был им не нужен. Отец Йозефа долго стоял у трупа теленка, почернев лицом - теленка можно было выкормить и продать - а потом, взяв топор, пошел на площадь и зарубил баронского солдата, того самого. Это уже был бунт, и солдаты жестоко расправились с отцом Йозефа, а потом казнили трех крестьян - по выбору старосты. Их смерть была страшна, и Йозеф, мать которого вместе с ним силой пригнали на площадь, хорошо помнил, как мучался его отец.
- И помня это, ты, Йозеф, предлагаешь так поступить с тем мальчишкой? Эти солдаты сожгут всю деревню и перебьют всех жителей за своего - ты же видел, как он гордо ходил по деревне вместе с их командиром! Они перебьют всех, они никого не пощадят! Ты же знаешь - мужчины ушли с бароном, и когда вернутся - бог весть! А кто защитит всех нас?
- Уж не ты ли? - Йозеф резко повернулся к Магде. Что бы она ни говорила, но он здесь старший, и не ей учить его, что и как надо делать!
- А хоть бы и я! - так же резко ответила Магда. - Ты правильно решил отомстить тому мальчишке - своих всегда надо защищать; но насчет пыток и наказаний - позволь мне сказать тебе!
- С чего бы это? - пробурчал Йозеф, чувствуя, что его решимость замучать того паренька дала большую трещину.
- Ты же сам понимаешь, - Магда вроде бы и не изменяла тон разговора, но ощущения Йозефа были уже иными - вроде как она, слабая, что-то просит у него, сильного, - что случится с деревней, если они найдут своего мальчика убитым или не найдут его совсем. Его надо наказать, тут вопросов нет, но надо наказать его так, чтобы он не смог нас ни в чем обвинить!
- И что же ты предлагаешь? - спросил Йозеф, немного смягчившись.
- Я предлагаю пытать его так же, как он пытал Франту. Но не для того, чтобы что-то узнать, а чтобы он понял, что это такое - быть беззащитным и бессильным, как Франта в тот день. Поэтому я говорю вам - поймайте его, а потом сделайте с ним то же, что он сделал с Франтой! А потом отнесите его назад. Тогда солдаты ничего не смогут нам сделать - их командир справедлив и не даст убивать нас просто так!
Йозеф задумался. "Вообще-то она права", - подумал он. - "Просто так солдаты никого не зарезали, да и вообще. Их командир следит за своими людьми. Наверняка завтра они уйдут, взяв все, что им надо - но мы-то останемся. А будем живы и целы сейчас - значит, выживем и дальше. Ладно, так тому и быть. Только вот Магда..." Он насупился и внимательно посмотрел на Магду.
- Хорошо! Франта, вызовешь его к дому Петера-рыцаря. Как - это твое дело. Вы, трое, - рука Йозефа описала полукруг, показав на братьев Ванеков, сидевших вместе, - подойдете сзади, оглушите его и завяжете ему глаза, а потом принесете на Чертову Поляну! - название места как будто само вырвалось из горла.
- А мы все будем ждать вас там. И давайте быстрее! Скоро пропоют первые петухи, а эти люди не будут ждать его весь день. Кароль, беги домой и захвати веревки - чтоб было чем его привязать. Тут Йозеф осекся. Магда, хотя и стояла сбоку, но постоянно оказывалась перед глазами.
- Магда, ты идешь с нами! Но только попробуй сделать что-то не так, как я скажу - сразу узнаешь, что я сделаю с тобой!
- Да, Йозеф. - Ох уж этот ее медовый голосок. - Я буду делать все, что ты скажешь. - Ух ты, и голову наклонила - а как она гнала девчонок, которые у колодца назвали ее ведьмой? Мало им не показалось. Ладно, там посмотрим.
- Ну что же вы стоите? Время идет!
Франта и братья Ванеки побежали в сторону опушки, а все остальные потянулись за Йозефом - в сторону Чертовой Поляны. Магда шла рядом с Йозефом, и не сказать, чтобы девчонка была обузой - хотя Йозеф и выбирал самые укромные и глухие места, чтобы пройти как можно быстрее, но Магда постоянно была рядом с ним - отводила в сторону ветки, останавливала его рукой и шептала что-то, а потом делала несколько шагов вперед, проскальзывала между толстыми стволами, где, казалось, никто не пройдет. В общем, Йозеф и ребята оказались на Чертовой Поляне раньше, чем туда принесли "того мальчишку" - Иоганна.
Название поляны было известно давно, но никто из нынешних крестьян толком не знал его предысторию. Согласно деревенским слухам, в давние времена здесь жили люди, которые приносили человеческие жертвы духам деревьев, привязывая людей к стволам и под пение особых гимнов умучивая их насмерть. Деревенские не заходили так глубоко в лес, и только мальчишки, найдя эту поляну, посреди которой стоял черный прямоугольный камень, точно знали, где она есть.
Йозеф, достигнув поляны, вышел на ее середину, прямо к камню. Он дождался, пока большинство ребят подтянулись на поляну, и начал говорить:
- Размещаемся здесь! Кто не видит друзей - пусть идут в лес и приведут их. Только помните - поляна у вас за спиной! Отставшим будет плохо - вы все знаете, что бывает, если кто-то заблудится ночью в нашем лесу!
Но никто не отстал. На поляне, рядом с камнем, развели костер, и мальчишки - и Магда с ними - ждали возвращения Франты и братьев Ванеков.
Иоганн спал в одной комнате с командиром наемников, но на разных тюфяках. По правде сказать, командир выполнил свой долг полностью - только убедившись в том, что все солдаты заснули, он сам лег спать. Часовых он не выставил, да и то сказать - кто полезет на солдат, когда они показали, чего можно от них ожидать? А от местных баб не убудет. Курт, правда, хотел использовать того пастушонка, но он куда-то пропал. Ну да пусть его заберет геенна! Он нашел себе другого - сынка управляющего. Красивый мальчик, даже волосы длинные - как у благородных. Ох, балует барон свою челядь! Ну, это ничего, думал командир, главное - все довольны и все спят. А завтра - потрясем еще раз селян насчет еды и добра и уйдем. Задерживаться здесь нельзя - того и гляди барон пожалует, или мужики припрутся. Барон-то, может, и даст слабину, а вот местные. То, что сделали мы с сопротивлявшимися, нам покажется сладким сном. Утром всех поднять, облить водой из колодца - Иоганн поможет, славный парень, не зря я его взял. На этом месте командир заснул.
Иоганну же, напротив, не спалось. Он вспоминал, как ходил по деревне - с гордо поднятой головой, с кинжалом на поясе; как кланялись ему местные женщины, как уступали дорогу ребятишки - достаточно было посмотреть им в глаза. Сладость власти пьянила его, звание командирского ординарца радовало. "Все так хорошо, и это только начало!" - думал Иоганн. "А потом..."
Тут он услышал стук в ставню. Робкий, незаметный - как будто скреблись, а не стучали. Иоганн встал с соломенного тюфяка и подошел к окну. Открыв ставню, он увидел, что за окном стоял тот самый пастушок и махал рукой - мол, выйди наружу! Иоганн сначала заколебался, но потом решил: "Помнит меня. Значит, боится! Что он хочет мне сказать? Наверное, что-нибудь важное. Вот командир обрадуется, когда он проснется, а я покажу ему деньги, или расскажу про баронских дружинников, или... Сейчас он мне все скажет!" Иоганн надел пояс с кинжалом, и аккуратно открыв и закрыв дверь, чтобы не разбудить командира, вышел на улицу. Пастушок, увидев его, поклонился.
- Благородный господин, как хорошо, что вы пришли! Обещайте мне, что ваши люди не будут жечь наши дома, и я скажу вам что-то важное.
Иоганн, приосанившись, важно кивнул.
- Мы не причиним вам вреда, только скажи то, что хотел. И быстро, а то, - Иоганн зевнул, - я устал, и если ты не скажешь ничего хорошего, мои люди подвесят тебя за ребра на воротах твоего дома! - Иоганн нахмурился.
- Нет, ни в коем случае, благородный господин! - пастушок согнулся в поклоне. - Я знаю, где лежит клад! Наш староста копит деньги и закапывает их в лесу. Позвольте, я проведу вас туда! А утром вы откопаете их и скажете своим людям, чтобы они не грабили нас! - казалось, пастушок сейчас заплачет.
Иоганн покивал.
- Ну что ж, пойдем! Только смотри у меня - если что... - и Иоганн потянулся к кинжалу на поясе.
- Даже не беспокойтесь, благородный господин! Я вам все покажу! - пастушок повернулся и пошел за дом, к огородам. Иоганн последовал за ним. Но вскоре краем уха он услышал шорох за спиной, затем ночное небо в его глазах распалось на множество ярких звезд, и пришла тьма.
Иоганн пришел в себя от резких ударов по щекам. Он стоял, привязанный к дереву за руки, из всей одежды на нем были только штаны. На поляне перед ним горел костер, около него сидела группка мальчиков его возраста и немного младше, и черноволосый и голубоглазый мальчишка стоял перед ним.
- Очнулся! Это хорошо, - сказал мальчишка. - Сейчас ты испробуешь на себе те муки, которые ты доставил Франте. Франта, - мальчишка повернулся к пастушку, - у тебя есть возможность искупить свое предательство! Сделай с ним то, что он делал с тобой! И пусть он узнает, как мы караем захватчиков!
- Я готов, Йозеф! - и пастушок подошел к Иоганну. Сначала он плюнул ему в лицо, и лицо пастушка при этом исказилось.
- Сейчас ты узнаешь, что я чувствовал тогда! Готовься к страшным мукам! - пастушок начал двигать пальцами по телу Иоганна, пытаясь щекотать его, но эти действия и близко не могли сравниться с действиями Иоганновой старшей сестры. Иоганн стоял, привязанный к нижним веткам, и гордо смотрел на пастушка. Тот, видя, что его движения не приносят никакого результата, напрягся, запыхтел, но и это ему не помогло - Иоганн больше чувствовал боль, чем щекотку. Пастушок повернул голову в сторону Йозефа, и лицо пастушка перекосилось, как будто он собрался заплакать. Йозеф напрягся и махнул рукой:
- Помогите ему! - из тени деревьев вышли трое похожих друг на друга паренька и подошли к Иоганну. Их пальцы забегали по обнаженному телу Иоганна, но толку от этого было не больше, чем раньше. Иоганн приободрился.
- А ну, отпустите меня! Сейчас же! Если вы отпустите меня и отведете в деревню, так и быть, я не скажу командиру, что вы хотели меня убить. А если еще принесете мне сто серебряных монет - тогда я уговорю командира, и он ничего не возьмет в вашей проклятой деревне! Отпустите меня немедленно, я вам приказываю!
Тот, кого пастушок назвал Йозефом, улыбнулся - так, что улыбка была очень похожа на оскал, - и подошел к Иоганну.
- Ты еще будешь здесь приказывать? Ты здесь для того, чтобы мы могли тебя наказать! А если будешь разевать рот, я сам вырежу тебе язык! - и мальчишка резко выхватил из-за пояса заостренный кусок плохо выкованного железа, к которому была прикреплена деревянная рукоять.
- Подожди, Йозеф! - раздался чей-то мелодичный голос. Иоганн повернул голову на звук и увидел девочку, одного с ним возраста. Одетая как мальчишка - в длинную рубаху и холщовые штаны, она вышла в центр поляны. Каштановые, слегка вьющиеся волосы обрамляли ее лицо. Ее карие глаза, раскрывшиеся на пол-лица, отражали свет костра, а выражение лица с высокими скулами и острым подбородком наводило на мысль о кошке, поймавшей мышь.
- Умный Йозеф, сильный Йозеф! Отложи нож, послушай меня! Франта хочет, но не может; Ванеки хотят, но не могут. Остальные не знают, что и как делать - только я знаю, что и как делать! Послушай меня, Йозеф! Дай мне это сделать! Я помогу вам, я сама накажу захватчика, я заставлю его познать унижение, - Йозеф, словно нехотя, повернулся в сторону девочки. Казалось, она пела. Ее голос переливался, он отражался от пламени костра, от деревьев и их теней, от травы на поляне, он накрывал поляну, и на мгновение Иоганн почувствовал желание двигаться в такт этому голосу. Ее глаза смотрели на Йозефа.
- Мужчина может избить, может убить, может сжечь - захватчик умрет, но его близкие убьют нас. Я не могу избить, не могу убить, не могу сжечь - но я могу наказать захватчика, и он будет жив, и его близкие не убьют нас. Я накажу его - и его участью будет позор, и он никому не скажет, и его близкие не убьют нас. Позволь мне, сильный Йозеф, позволь мне - я помогу Франте и Ванекам, я приду к захватчику, я заставлю его поплатиться за все, а его близкие не убьют нас! - казалось, не говорила, а выпевала девочка. Иоганну, глядящему на нее, показалось, что тени на поляне двигаются в такт ее голосу, но тут хриплый голос Йозефа прервал видение.
- Хорошо, Магда. Делай, как знаешь, - по сравнению с угрозами Иоганну его голос был нерешителен. - Но он должен остаться жив! - тут голос Йозефа напрягся и обрел уверенность.
- Не волнуйся, храбрый Йозеф, он будет жив и здоров, и опозорен, и никому об этом не скажет, он побоится сказать, и никто нам ничего не сделает, - девчонка кошачьей походкой подошла к Йозефу, взяла у него из руки нож и, повернувшись налево, пошла к черному камню посреди поляны. Достигнув его, она воздела руки над камнем, что-то прошептала и, наклонив над камнем левую руку, резко полоснула себя по предплечью. Лезвие разрезало кожу, и несколько капель крови упало на камень. Девочка немного постояла над ним, продолжая шептать, а затем развернулась, подошла к Йозефу, наклонилась и положила нож у его ног, после чего прошла через поляну и встала вплотную к привязанному Иоганну, заглянув ему в глаза. Встретившись с ней взглядом, Иоганн почувствовал себя нехорошо. Глаза девочки были затянуты какой-то пеленой, и она продолжала выпевать слова:
- Сейчас я тебя накажу, непослушный мальчик, и ты поймешь, что был неправ, и ты опозоришься, и никому ничего не скажешь, и уйдешь вместе с солдатами, и они ничего нам не сделают, - говоря так, она протянула руки к телу Иоганна и погладила его по бокам. Казалось, ее пальцы жили самостоятельной жизнью - лицо девчонки была неподвижным, ее взгляд не отрывался от глаз Иоганна, проникал вглубь его души, раскладывал его воспоминания по полочкам, выбирая что-то нужное. Ее пальцы делали то, чего Иоганн не хотел больше всего - нащупывали его ребра, и Иоганн захихикал.
Девочка слегка улыбнулась, но ее лицо оставалось неподвижным, зато ее руки, о, они воплощали слова своей хозяйки в жизнь! Нащупав "смешливые" точки на боках Иоганна, пальцы Магды двинулись вверх, к подмышкам, и закрутились там. Иоганну казалось, что каждая точка его кожи обрела самостоятельность и пыталась уйти от прикосновений щекотливых пальцев Магды, но все было безуспешно - она находила все нежные участки, будила их чувствительность, то резко впиваясь в них, то мягко касаясь самыми кончиками пальцев; то слегка царапая короткими ногтями - это заставляло Иоганна то приседать, то взвиваться вверх, пытаясь уйти от изощренной щекотки, но веревки не давали ему это сделать. Визгливый хохот маленького мальчика понесся над ночной поляной.
Франта, отошедший к костру вместе с братьями Ванеками, виновато сел на траву и внимательно смотрел за действиями Магды.
- Ты смотри, танцует прямо как кукла в балагане! - восторженно и чуть виновато хмыкнул он, тыча локтем в ногу Михала Ванека. Тот, улыбаясь, посмотрел на Франту и кивнул головой. В этом кивке Франте почудилась поддержка. Мол, кто ж мог знать, что он такой устойчивый - мы вчетвером ничего сделать не смогли, а Магда она и есть Магда - ведьма, и все. Не бойся, если что, я за тебя слово скажу, Йозеф не будет особенно выступать.
Франта благодарно кивнул в ответ и, повернув голову, продолжал смотреть на Магду и ее старания. А Магда уже спустилась ниже.
Полностью раскрыв тем временем щекотливые возможности подмышек, Магда вернулась к бокам. Попутно Иоганн понял, что кожа на боках также являет собой неисчерпаемый резерв щекотливости, но как использовать его - это он уже запомнить не успел, поскольку, не переставая хохотать, вертелся, как волчок, и приплясывал, как ревматичный старик на деревенской свадьбе, тщетно пытаясь уйти от пальцев Магды, которая повторяла те же движения, что и в подмышках, но как-то по-новому. Сила пальцев чередовалась - от мягкого поглаживания к аккуратному царапанью, затем к поиску нежных мальчишеских ребер и определению их границ через кожу, потом ногти царапали саму кожу, заставляя Иоганна плясать очень веселый танец - веселый для всех, кроме него. Но оставалась еще одна часть тела Иоганна.
Его низ живота благодарно отозвался на старания пальцев Магды. Нежная кожа этого места, восприимчивая к воздействию, являла собой благодатное поле для любых упражнений. Хотя для некоторых из них время Иоганна еще не пришло, но то, что делала Магда, являло собой определенного рода искусство. Подушечки ее пальцев, отягощенные мозолями от постоянного труда, слегка впивались в нежную кожу, как бы побуждая ее откликнуться - и она откликалась! Затем в ход шли кончики пальцев и ногти - они шли по участкам, разбуженным ранее, но воздействие было точечным, и тело Иоганна вновь откликалось на зов пальцев Магды, приплясывая, двигая ногами - то подпрыгивая, то приседая, пытаясь уйти от настойчивых пальцев, будящих смех в горле Иоганна. И этот смех звучал громко, на весь лес; казалось, что он колышет верхушки деревьев и пламя костра.
Иоганн не прекращал смеяться; его тело, казалось, стало музыкальным инструментом, на котором проклятая девчонка наигрывала разные мелодии, побуждая Иоганна петь на разные голоса. Визгливый, почти женский смех сменился глубоким нутряным, он - механическим, тот, в свою очередь, снова визгливым. Этому не было конца.
Иоганн уже не мог обращать внимание на другие - кроме щекотки - телесные ощущения. Но когда по его ноге побежала горячая струйка, он из последних сил переключил свое внимание на это и увидел мокрое пятно на своих штанах! Оно ширилось и разрасталось, спускаясь по левой ноге. В этот момент Магда, сидя на корточках, взглянула на штаны Иоганна и радостно засмеялась, не прекращая его щекотать:
- Он не сдержался! Он опозорен! Смотрите все, он опозорен! А мы еще добавим, - она усилила щекотку, и Иоганн, стараясь спастись от пальцев Магды, прыгнул вверх, но веревки удержали его. Пробиваясь сквозь нескончаемый хохот, в голове мелькали мысли - "Это конец! Если командир узнает. Зачем ему такой ординарец. А остальные... Нет. Нельзя, чтобы узнали. Никому и ничего!!" Тело уже не слушалось его, снова и снова извергая струйки жидкости.
Магда, продолжая щекотать Иоганна, сидя на корточках, повернула голову к Йозефу:
- Сделай что-нибудь, пусть он станет бесчувственным! Если я буду дальше пытать его, он умрет!
Йозеф подошел к привязанному Иоганну, и, не замахиваясь, слегка ударил его в область виска. Иоганн, дернувшись, уронил голову на грудь и обмяк на веревках. Йозеф отошел в сторону. Магда легким движением встала на ноги - и было не похоже, чтобы сидение в этой позе ее как-то утомило.
- Спасибо, Йозеф! Я помогла тебе, а ты помог мне! Теперь он ваш - и вы можете делать с ним все, что пожелаете!
Йозеф, понимая свою роль старшего, как умел, солидно поклонился Магде.
- Ты помогла нам - и я этого не забуду. Теперь - если кто что скажет про тебя, или про мать, в общем, приходи ко мне и я решу, что с ним делать! Все слышали? - он грозно обернулся к сидящим на траве мальчишкам. Те дружно закивали в ответ.
- А теперь - Франта и Михал, отвяжите его и отнесите к дому! Внутрь не заходить, просто положите его у порога. А потом уходите. Вы всю ночь были дома - кстати, это касается всех! - Йозеф вновь обвел взглядом мальчишек. - Никто ничего не видел, никто ничего не знает! Все поняли?
Мальчишки вновь дружно закивали.
- Тогда Франта и Михал делают то, что я сказал, остальные - расходятся по домам. Тушите костер!
Франта и Михал подошли к дереву и начали отвязывать узлы, сильно затянутые из-за метаний Иоганна по стволу.
Утром Иоганн получил свою порцию насмешек от командира и от других наемников, но насмешки эти были не злобными, а скорее дружескими. Собрав с селян продукты, и какие нашлись ценности, наемники ушли из деревни на запад.
Иоганн шел рядом с командиром, слушая его разговор вполуха. "А та девчонка, Магда, красивая была", - думал он, несмотря на всю ненависть, которую испытывал по отношению к ней. Вновь и вновь представляя ее лицо и руки, Иоганн почувствовал определенное, достаточно сильное шевеление в штанах, и густо покраснел. Хорошо еще, что командир смотрел в сторону и ничего не видел!