| B/B
Привет всем! Я тут уходил в тень на пару месяцев. Зато и вернулся не с пустыми руками - могу поделиться с вами моей собственной, лично со мной произошедшей историей. Со связыванием и щекоткой, ясен пень.
Я может никогда бы и не дотумкал попробовать ТАКОЕ, если бы не мой дружок Донни. Ну, мы с ним давно знакомы, а во время летних каникул вообще становимся не разлей вода, даже частенько ночуем друг у друга в гостях. Вообще Донни самый обычный парень, с блондинистыми волосами и лицом, усыпанным веснушками. Ростом он не вышел, зато был здорово коренастым, ну знаете, такой тип фигуры еще у пловцов бывает. А я? Я-то сам долговязый - верста коломенская, с огромными ступнями, кожа которых офигенно нежная. Странно, правда? Волосы мои за лето здорово выгорели на солнце, почти белые стали. Вот вроде и все про меня. А теперь - моя история.
Как-то раз этот Донни рассказал мне такую вещь: оказывается, его старшие братья, если он им мешал, хватали его и связывали, а если он и тогда не унимался, еще и щекотали вдобавок. Прямо связанного, прикиньте?
Я вообще-то по жизни экстремал. И сразу мне загорелось каким-нибудь образом расколоть Донни на такую игру. Понарошку, конечно. Ну, я ему и предложил. А он взял и согласился. Во дает! Я-то, дурак, от этого еще в восторг пришел!
Я где-то надыбал веревок и начал его связывать. Но вот ведь незадача - связывать в то время я ни фига не умел, и связал его весьма коряво. Ему даже не пришлось шибко напрягаться: освободился за считанные секунды.
Теперь уже Донни, с недоброй ухмылочкой, взялся за веревки.
- Твоя очередь, - улыбнулся он.
Была жаркая летняя ночь, и на мне были только штаны от пижамы. Не чуя подвоха, я храбро лег на живот, и сам закинул руки за спину (меня так Донни научил). Мое сердце забилось несколько быстрее, когда Донни со знанием дела сперва крепко связал вместе мои запястья, а потом переместился к моим ногам и принялся связывать их. Я, помнится, еще опробовал крепость держащих мои руки веревок - бесполезняк, а все внимание Донни уже было приковано только к моим ступням. И тут у меня на лбу выступили крупные капли пота - до меня дошло, что я вообще никак не могу вырваться из держащих меня пут.
Донни крепко связал мои щиколотки вместе и вдруг, неожиданно, провел всеми десятью пальцами по сводам моих стоп. Блин, я аж подпрыгнул на кровати. Я сразу заорал:
- Это нечестно, чувак! Не делай так больше! Иначе как же я смогу развязаться?
Он лишь улыбнулся, поднял с пола третий кусок веревки и продел его через веревку, держащую мои связанные лодыжки. Я прямо охнул от неожиданности, когда он задрал мои ступни вверх и привязал щиколотки к запястьям. Да так чертовски близко, что я мог дотронуться до собственных пяток пальцами. Блинна, а ведь оказывается Донни не такой уж лох в связывании, как я думал. По крайней мере, он замечательно умел вязать крепкие узлы, до которых фиг дотянешься.
Теперь он откинулся назад и сказал мне:
- Ну, давай, освобождайся или защекочу!
Господи, я помню, на меня эти слова подействовали, как гром среди ясного неба. Я начал извиваться, дергаться как дождевой червяк, в безумной надежде освободиться. Я взглянул назад, пытаясь отыскать хоть какой-то недостаток в его связывательной работе. Пальцы на моих ногах поджались, пальцы рук теребили веревки в бесполезной попытке развязать их и вырваться.
***
О, я смотрю, кого-то заинтересовала моя историйка? Ну, так вот вам еще парочка деталей - для полноты картины, так сказать.
Итак, мы оставили вашего покорного слугу, то есть меня, крепко связанным - руки привязаны к ногам и привязаны на совесть, и дергающимся во все стороны в тщетной борьбе с веревками. Донни лежал рядышком и издевался над тем, как я изо всех сил пытаюсь освободиться. Это тоже никак не способствовало восстановлению моего спокойствия. Да какое там спокойствие - его подначки просто бесили меня. На мои слова: "Заткнись и развяжи меня!!!" он лишь расхохотался, схватил свою сумку и сказал:
- Пойду-ка я зубы на ночь почищу. Только не уходи никуда.
С этими словами он, посмеиваясь, побежал наверх в ванную комнату.
На каникулах мы часто спали в подвале нашего дома. Здесь было прохладно, и стояла огромная софа. А еще здесь моя мама обучала других женщин кройке и шитью, и поэтому на стенах подвала висело несколько огромных, в человеческий рост зеркал. Наверное, для примерки или типа того. Я, помнится, еще рассматривал себя в одном из этих зеркал: одетого только в пижамные штаны, с выгоревшими волосами, свисающими на лицо, с загорелыми руками, заведенными за спину и привязанными всего в нескольких сантиметрах от моих огромных ступней (ага, огромных - 39 размер, а я ведь еще только 14-летний подросток). Да, я все еще был связан и не знал, как освободиться.
Мне в голову пришла гениальная мысль: если я смогу увидеть в зеркале узлы, я сумею освободиться прежде, чем Донни вернется. И я принялся воплощать эту гениальную идею в жизнь. Я раскачивался из стороны в сторону, перекатывался с боку на бок и во время одного из самых сильных моих рывков просто перекатился на бок, почти на спину. Теперь я лежал пузом кверху и мог видеть в зеркале все, что Донни там навязал. Но помогло мне это не сильно. Донни весьма профессионально стянул мои запястья и лодыжки. Узлы были расположены таким образом, чтобы я никак не мог их достать. Но я все равно попытался. Сжимая пальцы ног от напряжения, я изо всех сил подтянул свои лодыжки к себе, пока они не коснулись моей попы. Теперь я мог, выгибая спину, обхватить пальцами рук лодыжки. Но как только средние пальцы рук смогли протиснуться к двум узлам, завязанным у подъемов стоп, как:
- Аууууууууч!
Я даже не понял, то ли это произошло из-за способа, которым я был связан, то ли просто кровь прилила к моим связанным ступням, но мне показалось, что простынка под моими ступнями превратилась в наждак! Каждый нерв на подошвах моих ног просто огнем горел. Это были просто жуткие ощущения, брррр! Ну, у меня и вообще по жизни супер-чувствительные ступни. Я даже по траве спокойно ходить не могу. Аж передергивает, как вспомню.
Даже не представляю, сколько времени я повалялся таким образом. Мне показалось, прошли долге и мучительные в своей неизвестности часы, прежде чем я услышал, как дверь в подвал отворилась. Донни вприпрыжку спустился вниз и бросил свою сумку на кровать рядом со мной.
- Тебе удобно? - ухмыльнулся он, - У меня сложилось такое впечатление, что ты все-таки проиграл, - продолжал он, в то время как я выдавал на-гора всякие идиотские глупости, типа:
- Я сдаюсь, ты победил, теперь ты ведь можешь меня развязать…
ну и всякий бред в этом духе. Неся эту чушь, я, однако же, не прекращал дергаться, пытаясь хотя бы ослабить держащие меня веревки.
- Ну, нет, - ответил он, - Ты что, хочешь остановиться на самом интересном месте? Так я против! И вот что я еще подумал: почему бы проигравшему не получить маленький утешительный приз? Чтобы не так обидно было. Как насчет хорошей порции ЩЕКОТКИ?
Я начал испуганно лепетать в ответ, умоляя его не делать этого. Он, не слушая меня, поднял руки на уровень моего незащищенного ничем живота и сложил пальцы таким образом, чтобы они напоминали птичьи клювы. И эти ужасные клювы принялись сжиматься и разжиматься, медленно приближаясь к моему голому животу. Я попытался увернуться, но это было бесполезно. Его пальцы вонзились в мышцы моего живота чуть повыше пупка. Это было так жутко щекотно, что я завопил. Донни аж подпрыгнул от неожиданности и быстро прикрыл мне рот рукой, с опаской поглядывая на входную дверь. Некоторое время он прислушивался, явно опасаясь, что мой крик разбудил мою маму. Мои ноздри раздувались, мое сердце, казалось, билось с частотой миллион ударов в секунду. Ведь я никогда даже представить себе не мог, насколько щекотным может быть такой тычок в живот, когда ты лежишь, связанный и беззащитный.
Донни вновь посмотрел на меня. Его глаза напоминали круглые блюдца. Но, видимо немного успокоившись, он спросил:
- Мы ведь не хотим, чтобы нам помешали веселиться, правда, старик?
С этими словам он наклонился назад, дотянулся свободной рукой до своей сумки и принялся в ней рыться. Наконец он извлек из сумки пару скатанных белых носков. Донни оседлал мою грудную клетку и убрал руку, зажимавшую мой рот. Я мигом сообрази, что он хочет сделать, и твердо решил ни за какие коврижки не открывать рот. Но это только еще больше раззадорило его. Снова появились эти жуткие "птичьи клювы", и, едва кончики его пальцев коснулись моего бока, мой рот сам открылся в пронзительном визге. Донни, не теряя ни секунды, второй свободной рукой засунул один носок в мой разинутый рот. Я попробовал вытолкнуть его языком, но Донни быстренько обмотал второй носок вокруг моей головы, запихав тем самым скатанный носок еще глубже мне в рот. Теперь я мог издавать только нечленораздельное, приглушенное кляпом мычание.
- Ну, так-то лучше, - с удовлетворением произнес Донни, - а вот теперь можно слегка повеселиться!
***
Всем здрасте, это снова я. Надеюсь, вы еще не заскучали слушать мою историю? Ну, извиняйте, - может она и кажется слегка затянутой, но уж больно мне хочется получше объяснить вам всю ту невероятную лавину чувств, которую я испытывал, лежа на этой долбаной софе, связанный и с заткнутым ртом. Фигасе раскладец, правда?
Кстати хотя я никогда не слышал этого от самого Донни, но мне кажется, что он был не таким уж новичком в связывании, как представлялось мне, когда мы с ним только начали эту чертову игру. Уж и не знаю, его ли частенько связывали, он ли пытал таким образом других, но факт - со мной он действовал мастерски.
Донни перекатил меня на живот, положил подушки по обе стороны от меня и еще одну - мне под голову. Сам же уселся у меня в ногах. Того связывания, которое он уже использовал, ему показалось мало, поэтому он взял в замок мои ноги, подсунув свои ноги мне под коленки и скрестив их там. Теперь я не то, что не мог вырваться. Я даже не мог крутиться и дергаться в полную силу. Мои связанные ступни беспомощно болтались в воздухе, и внимание Донни было полностью поглощено моими "ластами" 39 размера.
Я оглянулся как раз во время, чтобы увидеть, как он подтащил к себе свою сумку и достал из нее какие-то предметы. К моему ужасу я узнал электрическую зубную щетку с очень жесткой на вид щетиной и нить для чистки зубов. Ну, зачем ему нужна зубная щетка, я как-то сразу догадался (хотя и гнал от себя эти жуткие догадки). Но вот зачем ему могла понадобиться нить для чистки зубов, я сперва не дотумкал. Но это выяснилось весьма, даже чересчур, скоро. Донни вытянул где-то около 30 или 50 сантиметров этой самой нити и оторвал ее. Мои связанные ступни были как раз на уровне его глаз, и он принялся просовывать нить между моими большими пальцами. Затем он связал их вместе крепко-накрепко. Ну, можно подумать, они и так были недостаточно уязвимы! Но, не удовлетворившись и этим, он связал и следующие за большими пальцы ног. Теперь, стоило ему слегка потянуть за остаток нитей, которыми были связаны мои большие и указательные пальцы, и все остальные мои несчастные пальчики растопыривались веером в стороны. Таким образом, я
даже не мог позволить себе последнее оставшееся мне утешение - поджать пальцы и тем избежать… я даже не хотел думать, чего я хочу избежать! Тем не менее, я все еще не верил в свою безнадежную судьбу и постарался подтянуть пальцы к стопе. Донни с улыбкой потянул за нитки, и вот мои пальцы уже растопырены!
В завершение своих ужасных приготовлений он заявил, что мои пальцы жутко грязные, и он считает своим прямо-таки долгом как следует их почистить. Это было, конечно же, полным враньем. Мы ведь часами плескались в бассейне, и мои ступни были чисты как стеклышко да еще и смягчены постоянным пребыванием в воде.
Кстати я не знаю, как вы, ребята, а у меня места прямо под пальцами ног жутко чувствительные! Донни достал зубную щетку, издевательски сокрушаясь, что это, оказывается, не его (ага, так я и поверил, что он не специально схватил мою щетку, когда был наверху!) Я в очередной раз попытался изо всех сил поджать пальцы ног. Но он лишь слегка дернул за нитки, пальцы растопырились, и Донни принялся водить вокруг них зубной щеткой.
Вы можете представить себе, что чувствует человек, сдуру сунувший пальцы в розетку и получивший полноценные 220? Во-во, вот то же самое почувствовал и я, едва Донни повел зубной щеткой по моим супер-щекотливым пальцам. Сказать, что мне было щекотно, значит не сказать ничего. Я буквально встал на дыбы и принялся яростно отдергивать свои пальцы, чтобы хоть чуточку отодвинуть их от безжалостных щетинок жуткой щетки-щекотки. Моя спина изогнулась невозможной дугой, мои кулаки сжались, аж костяшки побелели. Но я мог лишь слегка раскачиваться из стороны в сторону - и все! Я не мог даже хохотать в голос- все взрывы моего истерического хохота были заглушены носком, заполнявшим весь мой рот.
Мурлыча веселенький мотивчик, Донни чистил мои пальцы, интенсивно и сосредоточенно водя зубной щеткой между ними. Мои ступни были крепко связаны не только за лодыжки, но еще и за пальцы, и от этого каждое нервное окончание на них, казалось, напряглось и теперь жило своей жизнью.
Донни продолжал щекотать мои пальцы, как казалось мне, целую вечность, и остановился так внезапно, что я, не удержавшись, рухнул головой на подушку, все еще иступлено хихикая. Мои ноздри раздувались, изо всех сил засасывая воздух, моя грудь тяжело вздымалась. Я открыл глаза и увидел себя в зеркале. Да, весьма жалкое зрелище!
Хотя в подвале было довольно прохладно, я весь блестел от пота. Мои выгоревшие на солнце волосы облепили загорелое лицо. Я не мог даже молить о пощаде. Все, что мне оставалось, - это жалобно хныкать сквозь кляп. Даже подошвы моих связанных ступней были покрыты бисеринками пота - во как я вырывался и боролся. Жаль лишь, что совершенно безрезультатно.
Донни насмешливо заметил, что мне стоило бы поберечь дыхание, ибо скоро начнется вторая часть нашей веселой вечеринки. Мои хныканья перешли в глубокий стон, в то время как я отчаянно пытался сжать связанные пальцы и мечтал лишь об одном - чтобы они, мои несчастные пальчики, стали невидимыми или хотя бы недосягаемыми для моего палача. Но я не волшебник какой-нибудь, я не смог свершить это маленькое, но такое нужное мне чудо.
***
Еще раз всем спасибо за поддержку и все такое. Продолжим.
Донни не позволил мне долго разлеживаться. Я очередной раз оглянулся и с ужасом увидел, что он снова берется за мою главную мучительницу - зубную щетку. Мои ступни по-прежнему были исправно связаны. Но теперь они еще были покрыты блестящим слоем пота, что должно было еще больше усилить мои щекотливые мучения. Я опять попытался бороться, дергаясь и раскачиваясь, уже практически без надежды освободиться. И снова я проиграл - крошечные, колючие щетинки коснулись моих белеющих в подвальном полумраке пяток.
Медленно, мучительно медленно, Донни вел щетку обратно по направлению к моим связанным пальцам. Малюсенькие, но так сильно мучающие меня щетинки скребли, казалось, прямо по обнаженным нервам моих пяток, а потом неожиданно нырнули в углубление сводов моих стоп, заставив меня заорать от хохота. Я, насколько мог, сжал пальцы, заставляя свои ступни забавно сморщиться, в то время как щетинки медленно и верно задевали каждый щекотливый нерв на моих ступнях. И каждое их соприкосновение с моей кожей отзывалось во всем моей теле чудовищной ЩЕКОТКОЙ. Мой задушенный кляпом смех натолкнул Донни на мысль совершить еще парочку кругов щеткой вокруг моих гладких, нечеловечески чувствительных сводов стоп. Я чувствовал себя полностью беспомощным, лежа практически неподвижно и не в состоянии шевельнуть ни единым мускулом. Да, я мог слегка раскачиваться и капельку вертеться верхней половиной туловища, но это не спасало мои щекотливые ступни, не помогало им избежать терзающих мою нежную кожу прикосновений щетинок. Теперь Донни пу
стил их вверх, прямо на подушечки под пальцами, а затем еще выше, в ложбинку у основания моих растопыренных и связанных нитью больших пальцев.
Мои ноздри готовы были разорваться, не в силах вдохнуть достаточно воздуха. Заметив это, Донни остановился, и я плюхнулся на бок, полностью изможденный.
Я опять видел себя в зеркале. Моя грудная клетка, казалось, вздымается до потолка, волосы полностью пропитались потом и мокрыми сосульками свисали и липли к разгоряченному от смеха лицу. В зеркале же я вдруг заметил, как Донни передвинулся мне за спину и сел на уровне моей груди, все еще сжимая в руках зубную щетку. Он вел свою руку вдоль моего туловища, пока она не замерла, нацелившись на мой пупок.
Я заорал:
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
Но кляп заглушил и этот отчаянный крик. Крутящиеся щетинки скользнули по моему пупку, потом перебрались повыше и вращались теперь на животе как раз над пупком. Мою грудь и живот пронзил жуткий щекотливый спазм, мое связанное тело забилось в невыносимой истерике. Мое приглушенное хихиканье лишь развеселило и раззадорило моего палача и заставило начать водить щеткой по моему животу вверх и вниз, вправо и влево - к бокам. Я пытался извиваться. Несвязанные пальцы моей левой ноги бессознательно ковыряли простынь, как будто я с их помощью хотел прокопать туннель сквозь кровать и сбежать о безжалостной щекотки. Но пальцы ног снова растопырились, едва щетка поползла вверх от боков к моим соскам, потом опять вниз к пупку и, наконец, щетинки нырнули в сам пупок.
Я выгнулся колесом, дергал свои путы и заорал, что было сил:
- Пожалуйста, не надо! Не надо больше! Хватит!
В конце концов, он оставил меня в покое: мокрого, измочаленного, но на удивление счастливого каким-то до тех пор неизвестным мне счастьем. Он даже развязал меня и никогда больше не связывал.
Теперь я не могу забыть ту ночь, полную ужаса и восторга щекотки. И… Может быть я готов повторить все это? Как вы думаете?
|
