- Стараться во имя Франции, сударыня, - мой священный долг, моя работа. И эту работу я люблю вместе со всеми её трудностями. Особенно когда дело доходит до разгрызания таких вот крепких орешков! - Взгляд отца Жозефа словно паучок копошится между моих грудей. Меня опять передёргивает.
- Маскарад у коннетабля… Амьен… Да, милорда всё это должно обеспокоить… - Говорю я. - А это что?! Он в самом деле разгуливал по Лувру в образе призрака Белой Дамы?!
- Комедиант… - Бормочет отец Жозеф, снова уткнувшись в бумаги.
- Ну, хорошо… И о чём я должна просить милорда в обмен на нашу скромность в отношении его секретов?
- Отсрочку экспедиции на помощь Ла-Рошели. До весны следующего года. - Отец Жозеф говорит, продолжая писать. - Ла-Рошель держится из последних сил. Узнав о том, что этой осенью на помощь Лондона рассчитывать им не придётся, мятежники капитулируют. Таково мнение Монсеньёра, и моё тоже.
- Хм… - Задумываюсь я. - На месте Его Высокопреосвященства я бы не стала основывать серьёзные расчёты на такой зыбкой почве, как привязанность милорда… к известному лицу. Бекингем - человек настроения. Сегодня он рискует всем ради мимолётного свидания, а завтра забывает свои клятвы, увлёкшись игрой в кораблики. Боюсь, что этого, - я бросаю папку милордовых тайн на стол, - может оказаться недостаточно.
- Это было бы крайне неприятно! - Вскидывается шеф. - Одно только появление сильного английского флота на рейде Ла-Рошели может оказаться катастрофой для нас! Все знают, что Ла-Рошель голодает, но, по счастью, мало кому известно, что и мы на грани банкротства. Если крепость не падёт до конца года, нам придётся снимать осаду. Мятеж станет распространяться как чума, и не успеем мы оглянуться, как окажемся в состоянии полномасштабной гражданской войны! Сударыня! Вы должны быть дьявольски убедительны!
- И как далеко… я могу зайти… в своей убедительности? - Спрашиваю я.
- Настолько, насколько потребуют обстоятельства! Никакие меры не будут крайними, чтобы предотвратить новое выступление Англии! Будущее Франции поставлено на карту! Отечество в опасности! Вы должны остановить Бекингема любой ценой!
- Да поняла я, поняла… Не надо так кричать… Вы хотите сказать, что если милорд не захочет отложить экспедицию по-хорошему, я должна склонить его к этому… каким-нибудь другим способом? - Я провела ладошкой по горлу.
- Я этого не говорил. - Быстро произносит святой отец.
- Так и я этого не говорила. - Отвечаю я. - Но мы друг друга поняли, не так ли?
- Сударыня. - Вздыхает шеф. - У вас есть задание. Как вы его поняли - это ваше дело. Вы взрослая девочка и опытный сотрудник. В нашей многотрудной работе - со всеми её разнообразными нюансами - вы прекрасно разбираетесь. Так что - собирайте вещицы и отправляйтесь в Англию. Можете быть свободны.
Выходя из каморки шефа, я чувствую на своём мягком месте что-то цепкое и липкое.
* * *
Я проспала до полудня. Тяжкие труды по промыванию мозга бедного Фельтона изрядно меня утомили. Зато проснулась я в чудесном настроении. Самое трудное было позади. Непосредственная организация побега в ситуации, когда главный тюремщик готов ради меня на всё, была делом техники. Я неторопливо оделась и устроилась с ногами в креслице, чтобы подобно заточённой в башне принцессе терпеливо ждать своего освободителя. Но время шло, а Фельтона всё не было. Мне принесли завтрак, обед, ужин. Фельтона не было! Я начала беспокоиться. Ночью он снова не пришёл. Мне опять принесли завтрак. Потом принесли обед. Я была в отчаянии! Должно быть, наивный, прямодушный лейтенант каким-то образом выдал себя, разговаривая с Винтером. Или кто-то из охранников что-то заметил и донёс. Всё пошло прахом! А ведь я так старалась! И успех был совсем близко… Как всё это несправедливо! Принесли ужин. Я вытерла слёзы и стала кушать.
За окном, словно отражая моё смятение, разыгрывалась гроза. Я открыла ставни и долго стояла, глядя во тьму, позволяя порывам свежего морского ветра трепать мои волосы. Захлопнув ставни, я задула все свечи, кроме одной, и простёрлась на кровати, объятая печалью.
Меня разбудил негромкий стук. Я села и огляделась. Через минуту стук повторился. Теперь мне стало ясно, что звук шёл от окна. Я подошла, распахнула ставни, и в тёмном царстве моей скорбящей души воссиял луч света - за окном, с напильником в зубах, покачивался на верёвочной лестнице Фельтон!
- Закрой ставни, сестра, и собери свои вещи. - Негромко сказал он. - Мне нужно перепилить решётки.
Я молча повиновалась. Через четверть часа я была готова. На мне было дорожное платье, прочные и удобные туфли, узелок с вещами был закреплён на спине. Звуки грозы удачно маскировали повизгивание напильника о решётку - даже я почти ничего не слышала. Наконец, раздался негромкий стук. Я вновь открыла ставни. Фельтон выпилил в решётке вполне достаточное для меня отверстие. Я пододвинула к окну кресло, забралась на него и выглянула наружу.
Над замком полыхнула молния. Я ахнула, покачнулась и быстро-быстро вползла обратно. Не знаю, сколько было до усеянного скалами берега - 80 футов, 60 или всего 40, но мне хватило. Стоя коленями на подоконнике, я беспомощно смотрела на Фельтона. Вот что значит - настоящий моряк! Он держался на качающейся лестнице, как ни в чём не бывало, даже руками не держался! Я и представить себя там не могла! Мне было совершенно понятно, что я непременно упаду и разобьюсь, стоит мне только покинуть безопасную комнату.
- Дай мне руки, сестра. - Сказал лейтенант.
Я доверчиво протянула руки Фельтону. Будь что будет. Всё равно погибать!
К моему удивлению, Фельтон скрестил мои запястья, обмотал носовым платком, а поверх - крепко связал верёвкой. Он что - решил помолиться на дорожку?! Но скоро задумка изобретательного лейтенанта стала мне понятна. Фельтон забросил мои связанные руки себе на шею и осторожно вытянул меня из окна. Я повисла на нём словно праматерь Ева на Древе Познания. Дались мне эти яблоки! Снимите меня отсюда!
Наверно, я умерла бы от страха, глядя вниз - на качающийся прибрежный пейзаж, но не успела я по-настоящему испугаться, как меня отвлекло нечто, мелькнувшее на краю моего зрения. Я скосила глаза и обнаружила сидящего на своём плече средних размеров паучка. Очевидно, выбираясь наружу, я собрала своими волосами висевшую в углу окна неприметную паутинку вместе с её обитателем.
Не то что бы я боялась пауков, но как-то это неприятно, когда по вам вот так нагло расхаживают. Я подула на мелкую тварь, но паучок был опытный, тёртый - он в своей практике и не таких сдувателей видал. Крепко вцепившись всеми восемью лапками в мой воротник, паук стойко выдержал мои попытки избавиться от него, а дождавшись паузы, шустренько юркнул в вырез платья.
Я хихикнула. Фельтон удивлённо покосился на меня, но ничего не сказал, продолжая осторожно спускаться по лестнице со мной на шее. Между тем, паучок активно осваивал помещение, снуя туда-сюда по моему животу. Я кусала губы и непроизвольно дёргалась. Паук обнаружил пупок и попытался в него забраться, видимо, надеясь устроиться там на ночлег. Я хватала ртом воздух и держалась из последних сил. Но потом бессовестная скотинка решила перебраться пониже - узнать, нет ли там чего-нибудь интересного. Я взвизгнула, залилась смехом и против воли принялась тереться животом о Фельтона в безотчётных попытках смахнуть вконец обнаглевшего мучителя со своих бёдер. Лейтенант, видимо, решил, что у меня то ли истерика, то ли моими членами овладел Враг Рода Человеческого, дабы ввести Фельтона в искушение. Не обращая внимания на мои выкрутасы, бравый морской волк невозмутимо лез вниз по лестнице. Но паук встревожился и решил, что там, внизу - не самые безопасные места для таких маленьких существ, как он. Бедное животное метнулось вверх по животу, уткнулось в грудь и долго пыталось протиснуться мимо соска. Я рыдала от смеха, в свою очередь уткнувшись в грудь Фельтона. К счастью, на лейтенанта это не оказало такого действия как на меня. Впрочем, сказать, что это не оказало на него совсем никакого действия, было бы тоже не правильно. Эффект был налицо. Я это пупочком чувствовала.
Между тем, случилось страшное. Маленькая тварь выбралась из теснин возле моей груди и в поисках спасения устремилась подмышку. Здесь оказалось мило. Мой пышный рукав оставлял подмышкой довольно много пространства - по крайней мере, для паучка. "Прелестное, уютное местечко!" - Подумал он. - "Должно быть, и мухи любят здесь бывать." Не долго думая, незваный пассажир принялся ткать свою паутину, без стеснения разгуливая по чувствительной коже моей подмышки. Я не знала, куда деваться, чтобы не захохотать во весь голос.
- Тихо! - Прошипел Фельтон. - Патруль!
Я взглянула вниз. До земли оставалось сравнительно немного - футов пятнадцать. В свете выглянувшей из-за туч Луны были отлично видны шишаки приближающегося караула, очевидно, обходящего замок по периметру. Я закусила губу и затаила дыхание. Паук трудился, не покладая ног. "Ты выдержишь, выдержишь! Шарлотточка, миленькая, ну, пожалуйста!" - Упрашивала я саму себя. И вот, когда караул проходил как раз под нами и мне уже казалось, что я всё-таки выдержу, гнусная тварь - должно быть, на радостях, что удалось найти такое славное жилище - решила станцевать тарантеллу. Я громко фыркнула. Патрульные остановились и завертели головами. Фельтон смотрел на меня страшными глазами. Руки его были заняты - ведь теперь он нёс вдвое больший вес, но находчивый лейтенант не растерялся и заткнул мой рот своим. О патруле он, по-моему, забыл в ту же секунду и, как говорят поэты, растворился в поцелуе. В принципе, я была не против. Когда влюбляешь в себя человека, тоже к нему как-то привязываешься - сердце-то не каменное! Я даже постаралась ответить на его поцелуй, но подлый паук продолжал бесчинствовать и, боюсь, что отвечала я невпопад.
Когда Фельтон опомнился и оторвался от моих губ, а паук наконец хоть немного успокоился, от патруля уже и след простыл. Мы спустились на землю. Теперь пришла моя очередь танцевать тарантеллу - под удивлённым взглядом ещё не вполне пришедшего в себя Фельтона я решительно вытряхнула из платья разнузданное животное и хотела его растоптать, но паучок был опытный, тёртый - он в своей практике и не таких топтателей видал - не успела я глазом моргнуть, как он скрылся между камней.
Примечания.
Отец Жозеф, настоящее имя - Франсуа дю Трамбле (1577-1638) - французский государственный деятель, ближайший помошник кардинала Ришелье. Современники называли его Серым Кардиналом.
"…головёнка светлая – даром, что с тонзуркой!" - Тонзура - причёска с выбритым теменем, которую носили католические монахи и священники (отменена в 1973). Отец Жозеф был монахом-капуцином.
Мари де Роган-Монбазон, герцогиня де Шеврёз (1600-1679) – видная деятельница французской аристократической оппозиции абсолютистскому режиму. Участвовала во всех крупных заговорах и движениях против Короны в эпоху Людовика XIII и Людовика XIV, включая попытки свержения первого из них и убийства кардинала Ришелье, сотрудничала с разведками всех враждебных Франции государств. Людовик XIII в своём завещании посвятил находившейся на тот момент в эмиграции герцогине особый пункт, который запрещал ей пересекать границы Франции. Впрочем, госпожа де Шеврёз скоро добилась отмены этого запрета и успела принять активное участие в начинавшейся фронде.
(продолжение следует) ->
