Tickling in Russia

- Зачем, по-вашему, - продолжала философствовать Муза Арсеньевна, порхая пальцами по Тасиным бокам, - Господь сотворил молодых хорошеньких девушек - да и юношей тоже - такими щекотливыми, если не хотел, чтобы время от времени кто-нибудь их как следует пощекотал? Поверьте мне, Тасенька, наш добрый Господь ничего не делает просто так! И мы с вами сейчас, как добрые христианки, ревностно исполняем волю Его - я щекочу - вы смеётесь - Господь радуется! Каждый занят тем, чем должно.

Муза Арсеньевна сделала благочестивую паузу и принялась прочёсывать Тасины рёбрышки в ином - на сей раз поперечном направлении - должно быть, надеясь, что так Тася лучше проникнется торжественностью момента и высокой ответственностью своей миссии. И надежды эти не были обмануты - Тася визжала, билась и хохотала, как подобает истинной христианке и даже немного сверх того.

- Ах, Тася! Когда я была моложе, щекотливее и вообще - аппетитнее, меня щекотали все кому не лень! Бабушка, тётушка, старший брат, младшие сёстры… А их у меня было три - это, Тасенька, не шутки!

Муза Арсеньевна забралась пальцами Тасе подмышки, вызвав приступ христианства настолько ревностного, что самый викарий Иисуса Христа великий Понтифик Бенедикт XVI, окажись он где-нибудь поблизости, только развёл бы руками в безмолвном восхищении.

- Ну и, естественно, пионерские лагеря. Вы, Тасенька, их не застали, и могу сказать с высоты своего опыта - очень многое потеряли. Незабываемые впечатления! В этих лагерях творилось столько всего интересного, что и не перечислишь. Была там такая игра - "зарница". Очень озорная игра. Это когда кого-то - обычно меня - привязывают к дереву и щекочут всем пионерским отрядом с горнистом и барабанщиком во главе - эти двое вообще у нас главные заводилы были - я просто не знала, куда от них прятаться. И выпытывают, представьте себе - где находится Красное Знамя! Можете себе представить весь ужас такой ситуации?! Ах, конечно, не можете. Во-первых, где находится это Красное Знамя, никто, кроме горниста и барабанщика, естественно, не знает - они же его и прятали! А во-вторых, мне на всякий случай ещё и рот затыкали собственным пионерским галстуком - чтобы не угадала и не проболталась раньше времени, испортив всю потеху. Ах! Какие времена были!

Муза Арсеньевна оставила, наконец, в покое Тасины подмышки, опустилась на колени у её ног и принялась связывать их красивым шёлковым пояском с кисточками на концах.

- Ну, а потом был институт и соседки по комнате в общежитии - Лия и Фаина, из Казани прибывшие. Весёлые, черноглазые, а щекотались просто как русалки какие-то волжско-камские!

Муза Арсеньевна приподняла Тасины ножки и старательно привязала к перекладине между передних ножек креслица. Тасины ступни беспомощно повисли сантиметрах в двадцати от пола, а колени оказались подняты на уровень чуть ниже груди. Отточенные ноготки Музы Арсеньевны коснулись Тасиных подошв, и девушка, едва успевшая отдышаться, напряглась всем телом и жалобно заскулила в ожидании новой порции щекотливых пыток.

- Ой, какие у нас ножки щекотливые-щекотливые-щекотливые!

- Муза Арсеньевна… Муза Арсеньевна… Не надо… Не надо… Не надо…

- Тасенька, милая! Ну нельзя же всё время думать только о себе! Хорошо - вам не надо, мне надо! Вы не представляете, как я устала бесконечно удовлетворять капризы этого не в меру упитанного волосатого сатира! Ах, я имею в виду моего мужа! Вы с ним ещё познакомитесь. Он, в общем-то, очень мил - пока его пальцы не окажутся у вас подмышками. Ох, Тасенька, не дай Бог вам пережить такое! Но в остальном это удивительно интеллигентный и тонкий человек! Особенно, если учесть, как тоненько он хихикает, когда наступает его очередь. Просто невозможно поверить, глядя на эту гору самоуверенного мяса, что она способна издавать настолько пронзительные звуки! Но как бы мило это не выглядело, хочется иногда заполучить в свои руки что-то по-настоящему нежное.

Острые ноготки весело танцевали повсюду, от пяточек до пальчиков, двигаясь быстрее с каждой секундой.

- Тасенька, вам не плохо?! Вы так раскраснелись и дышите как-то прерывисто, с хрипами какими-то... Надо будет показать вас нашему врачу. При такой работе здоровье вам ох, как понадобится! Ну, давайте отдохнём… А я пока познакомлюсь поближе с вашими очаровательными бёдрами, вы ведь не возражаете, нет?..

Муза Арсеньевна беззастенчиво задрала подол Тасиного сарафана, раздвинула бёдра - благо, поясок, стянувший щиколотки девушки крест-накрест, этому нисколько не препятствовал - и жадно запустила на открывшиеся поверхности все свои пальчики разом.

- Ой, какая прелесть! Какие они у вас беленькие и пухленькие! Ну что вы всё хохочете?! Я ведь вас почти и не щекочу! Тасенька, вы не девушка, а какой-то подарок ко дню рождения! У вас вообще есть места, которые щекотки не боятся? Впрочем, у нас будет ещё много случаев это выяснить. Ой, хохотушка! Душа радуется на вас смотреть! И здесь мы боимся, и здесь боимся! А здесь тоже боимся? - Один из пальцев пощекотал Тасю под трусиками. - Вот, как боимся! Вот, как боимся! Ну всё-всё… Отдохнуть надо девочке. Устала уже смеяться!

Муза Арсеньевна встала, обошла креслице, встала у Таси за спиной и ласково улыбнулась её отражениям в зеркалах трюмо. Тася не отрывала глаз от отражения хозяйки - Муза Арсеньевна, не теряя времени даром, спустила с Тасиных плеч бретельки, стянула сарафан на животик и всё так же по-хозяйски запустила руки в Тасин лифчик.

- Ах! Я ведь недорассказала про своих институтских подружек! Лия и Фаина. Да. Представляете, Тасенька - они всё время ссорились! Ругаются, кричат, предметы всякие друг в дружку кидают. Поссорятся, поссорятся, и давай обратно мириться. А чтобы настроение себе поднять и всё плохое навек забыть - за меня принимаются: одна держит, другая щекочет. А потом меняются. Ох и мастерицы были щекотаться! Вы, Тасенька, не поверите, до какого состояния они меня доводили! - Муза Арсеньевна окончательно освободила Тасину грудь, стянула лифчик ниже и вовсю забавлялась своими новыми игрушками. - А курсе так на третьем - и вовсе шалить повадились - свяжут меня, словно барашка на каком-нибудь курултае, и в четыре руки щекочут! Долго так щекочут, серьёзно, вдумчиво. Я уж и смеяться не могу, плачу уже, упрашиваю их - а им хоть бы что! Ну, потом - как нащекочутся - тогда, конечно, развяжут. И рядышком улягутся - слева от меня и справа - и утешают, и гладят, и ласкают по-всякому. А уж как баловАли меня разными татарскими плюшками!

Муза Арсеньевна, уперев пальчики снизу в Тасины грудки, чуть приподняла их и, приоткрыв рот, воззрилась на восхитительный триптих, образованный зеркалами трюмо.

- Тасенька, простите за грубое словцо, но сиськи у вас - что надо! - Руки хозяйки оставили в покое Тасину грудь и приступили к розыскным мероприятиям под скомканным на животике сарафаном. - Я просто не знаю, как лучше выразить своё восхищение! А вы не будете против, если я их слегка покусаю? Всё смеётесь!

Тася была не против - ради того, чтобы ей перестали щекотать животик, она была согласна решительно на всё - и старалась визжать как можно утвердительнее. Впрочем, вопрос был скорее риторическим. Муза Арсеньевна опустилась на колени сбоку от девушки и нежно прильнула губами к её правой груди. Левая рука хозяйки обвила Тасину талию, нырнула под складки сарафана и возобновила свои происки на животике, чем повергла Тасю в… ну, уж, конечно, не в уныние. Правая рука - вдохновеннее кисти художника - порхала меж бёдер.

"Да что же это такое?!" - Думала Тася. - "Почему меня все щекочут?! Каждый день с утра до вечера! Разве так бывает?! Я словно персонаж какой-то мыльной оперы для извращенцев!"

Вселенная задумчиво молчала. Ответов на Тасины вопросы у неё не было. Муза Арсеньевна, насытившись трепетной упругостью девичьих грудок, переползла к передней части креслица и с детской непосредственностью принялась стаскивать с Таси трусики.

- А после института я ненадолго вернулась в родной город и, представьте себе, тут же выскочила замуж! Тасенька, вы только не смейтесь… За того самого барабанщика! С горнистом у меня как-то не срослось… Ах! Это был самый опрометчивый поступок в моей жизни! Ведь это чудовище - мой супруг, будучи прекрасно осведомлён о моей маленькой слабости, сразу принялся этим пользоваться! Ох, Тася! Это такой тиран, такой тиран! Я слово наперекор ему сказать боюсь! Ведь за каждое такое слово ночью последует беспощадная расправа! Впрочем, не всё так плохо. Ведь, согласитесь, Тасенька, есть в этом чувстве что-то дьявольски приятное, возбуждающее что-то! Как вы думаете, Тасенька? Или вы не согласны?

Пальчик Музы Арсеньевны снова пощекотал Тасю между ног. Это было так возбуждающе, что Тася зажмурилась и на секунду перестала дышать.

- Ах! Можете не отвечать! Я и так вижу, что согласны!

Голова Музы Арсеньевны опустилась меж Тасиных ног, волосы разметались по бёдрам, а губы - прильнули к средоточию нежности. Тася ахнула и закусила губку, чтобы не закричать от беспощадного наслаждения.

* * *

Оставшись ненадолго одна в своей комнате, Тася обнаружила скромно возлежащий на столике розовый конвертик. Ах, да. Как там выразилась Муза Арсеньевна? "Маленькая компенсация за понесённый в процессе выполнения трудовых обязательств разнообразный ущерб". Тася пересчитала деньги и была приятно удивлена. Впрочем, радость скоро уступила место озабоченности. Она что - покупает меня? "Щекотливый Тренажёр для всей семьи! Дорого и красиво. А как хохочет!"

- Тасенька! - Донеслось из гостиной. - Я уезжаю. Вы не проводите меня?

Тася догнала хозяйку у ворот с твёрдым намерением немедленно уволиться. Но найти в обрушившейся на неё лавине устных инструкций хотя бы крошечный просвет, в который можно было вставить словцо, Тасе оказалось не под силу. В заключение монолога, Муза Арсеньевна приобняла Тасю, поцеловала в щёчку и украдкой ткнула указательными пальцами под рёбрышки, отчего заготовленная фраза "Муза Арсеньевна, вы извините…" превратилась в коротенькое "Ой!" Когда Тася опомнилась, хозяйка уже поворачивала ключ зажигания.

"Всё равно уеду!" - Твердила про себя девушка. - "Ничего здесь с Артурчиком не случится. Уеду. А уже из Города позвоню. Скажу - не могу так больше! Пусть ищут другую игрушку!"

Машина Музы Арсеньевны слегка притормозила у шлагбаума, немедленно пришедшего в эрегированное состояние, и с места в карьер понеслась в направлении шоссе. Тася проследила за машиной, перевела глаза на сторожку у въезда и встретилась взглядом с Виталиком. Охранник, увидев, что его, наконец, заметили, улыбнулся во весь рот и помахал Тасе рукой.

"Или не ехать пока… Ещё недельку-то я как-нибудь выдержу. А уж потом! Потом непременно уеду! Ах! Ладно. Не буду пока ничего решать. Утро вечера мудренее!"

Тася улыбнулась Виталику и помахала в ответ.