F/M; G/G, GG/G, GG/B, G/G, G/B


Когда он пришел работать на наш завод – я не удивилась: куда можно еще устоиться, окончив единственный в городе институт, ту же кафедру, что и я. На факультете Михаил слыл чудаком, он был помешан на своей легкой атлетике и на книгах. Толпы будущих химичек, что зазывно сверкали коленками из-под коротких юбок и белых халатов, его не волновали. Говорят – он был безумно влюблен в свою одногруппницу еще с первого курса, а она, как водится, заинтересовалась парнем постарше и потом счастливо вышла за него замуж. Помнится, в те времена Мишка выигрывал чемпионаты города - не иначе, с досады тренировался как черт. Он был «спортивной гордостью» всего института, преподы были готовы ему простить любые двойки, хотя он учился вполне прилично. Какие-то девицы усиленно строили ему глазки, но, кажется, бесполезно. Ходила у нас такая фраза: «все вы, бабы, замуж рвете, но с Мишаном вы в пролете». Вот так сурово.
Все это происходило за три года до описываемых событий и меня не сильно занимало: чудак был на пару лет младше меня, а я только вышла замуж за начинающего бизнесмена, как он себя называл. Теперь мой Толик был уже не столь пылок, даже похаживал порой налево, но по-прежнему дико ревновал меня. Излюбленная фраза моего мужа была верхом логики:- я могу изменять, потому что я мужчина, а ты не можешь, потому что ты женщина. В целом, мне было грех жаловаться на жизнь, просто закрыла глаза на и не торопилась заводить детей.

Сказать по-честному – я даже обрадовалась, что Мишка работает на соседнем участке: в обед с ним можно поболтать. С его подачи я стала читать фантастику и модную тогда эзотерику. Он воспринимал меня как старшую сестру, его тезис «замужние женщины для меня не существуют» был таким пионерски-милым, что и я восприняла его как младшего брата. Наши острые на язык тетки в цехе сразу приклеили Мишке прозвище Конь, а потом «Конек», так как на коня он не тянул при своих метр-семьдесят. Он не обижался и звал их он кумушками.
Девицам он нравился, его черные глаза в сочетании со светлыми волнистыми волосами смотрелись немного дико и слегка пугали, но спокойная улыбка и нечастые, очень прикольные шутки – на зависть нашим главным острякам – притягивали многих. Шварценегера он отнюдь не напоминал, был скорее жилистым. Помнится, когда привезли новое оборудование, Мишка забавы ради поставил на стол тяжеленный ящик, а потом два крепких наладчика гадали, кто же помогал этому «молодому»: кругом одни бабы.
Женщин у нас и правда было много, где-то три четверти. Кто-то как я замужем, другие туда сходили и передумали, некоторые вообще там не бывали. Появление нового молодого-интересного всколыхнуло теток всех возрастов. Моя бывшая одногруппница, симпатичная и стервозная Марина, сразу положила на Мишку глаз. Помнится, она хвалилась, что через несколько месяцев он будет ее носить на руках. Мы почти не сомневались в успехе: на нее всегда оглядывались мужики, и было на что: богатые, почти Рубенсовские формы, при этом хитроватая «лисья» мордочка с большими глазами.
Прошло несколько недель, мы с Коньком стали работать рядом, варили какой-то вонюче-тягучий пластик для нужд обороны нашей родной страны. Торчали по полторы смены возле огромных баков. Как-то вечером сидит Мишка один в цехе, заносит в журнал показания всяких датчиков, (компьютеров тогда почти не было), а я захожу и прошу ручку на пару секунд.
- Погоди, - говорит он важно, - заполню журнал и отдам.
- Ах так ? Я тебе вообще писать не дам! Я подошла сзади и пробежалась пальцами ему по бокам как по гармошке. Мишка всплеснул руками и залился смехом как ребенок. Потом он прикрыл ребра руками, а я защекотала ему шею. Он только за-вертел головой и поднял плечи. Я переключилась на живот. Тут он не выдержал, вскочил со стула и отбежал от меня, смеясь по инерции.
- Олька, вредина, так нечестно! Я щекотки боюсь ! – а в глазах игривые чертики. Никогда я его таким не видела.
- Сам ты вредина, давай ручку. Подождет твой журнал.
Я быстренько переписала показания термометров и вернула эту несчастную ручку. А у самой долго стучало сердце.

Когда-то давно в нашем дворе жила семья цыган, с четырьмя детьми. Со старшей из них мы подружились, она мне казалась большой и мудрой: ей было уже двенадцать, а мне только десять. Однажды она показала мне, как надо щекотать. Показывала прямо на мне, и я, хотя почти не боялась щекотки, от ее прикосновений визжала как поросенок. Порой мы напару защекатывали кого-нибудь во дворе, иногда я справлялась одна – если попадется кто послабее или очень щекотливый. С первыми было проще – обхватишь обеими руками, а пальцами перебираешь ребра или живот. Еще легче, если можно побороть и сесть сверху – обе руки свободны. Если человек сильнее – можно его одолеть ловкостью, он теряется и какое-то время не может противостоять. Тогда я заметила как приятно захватывает дух, когда чье-то тело трепещет в твоих руках от щекотки, какой веселой и волнующей музыкой звучит смех и визг «жертвы». Я не мучила никого слишком долго: когда человек переставал смеяться и начинал захлебываться, мне становилось неинтересно и даже жалко его. Чаще всего я щекотала девченок во дворе или одноклассниц. Мальчишки попадались редко, разве что чей-нибудь младший брат. Но один случай с мальчишкой мне помнится особенно ярко. Было мне лет тринадцать, когда пацаны вдруг стали на голову ниже. Отправили меня в пионерский лагерь, а там, как везде и во все времена, любили в тихий час мазать друг друга зубной пастой. С мальчишками была настоящая партизанская война. Составили мы план: решили притвориться спящими и ждать, а уж кого поймаем - вымажем с ног до головы. Назавтра же к нам забрался диверсант, подкрался к Тане, что спала ближе всего к двери, занес пятерню, всю в пасте...Тут она неожиданно схватила его за руку, мы с Ленкой вскочили, подбежали и без труда повалили его на пол. Вскоре одна сидела верхом на плечах и держала за руки, другая держала ноги, а я сидела повыше его колен.
- Пасту давай !
- Я ее под подушкой оставила.
- Тогда щекоти его!
Таня взялась за его пятки, но то ли она не умела, то ли он там не боялся. Но вместо смеха мы услышали гордое:
– А фигу вам.
Тут я запустила руки диверсанту под майку и стала мягко перебирать ребрышки.
-А-А-А - И-И-И- Ха-Ха-Ха !
Я с наслаждением начала хватать за живот и бока всеми десятью пальцами.
- Ой-ха –ха –ха - ха –ха –ха, Пустите, дуры!
Тут меня как бес какой-то дернул
- Ах дуры! Сейчас мы с тебя трусы спустим! Я стала приводить угрозу в исполнение, но ничего не вышло: попа была плотно прижата к полу. Тогда я одной рукой оттянула вниз штаны с трусами, а другой стала щекотать оголившиеся места.
- Он опять залился смехом, затрепыхался под нами, стараясь вырваться.
- Сдаешься? Ну? Оторву сейчас! – я на секунду перестала щекотать, не убирая руку.
- Отпусти, кикимора!
- Я тебе покажу кикимору ! Я защекотала снова, и вдруг почувствовала, как под рукой вдруг что-то набухло, и в испуге убрала ее оттуда, отпустила резинку и вернулась к бокам.
Тут дверь распахнулась, на пороге стояла наша Вера Васильевна.
- Что за шум во втором отряде ?
- Нарушителя поймали, невозмутимо ответила Ленка, не выпуская его рук.
- А он еще и обзывается. - вставила я. – Кикиморой!
- Так! Быстро по кроватям, до подъема целый час. И вообще – бросайте эту дурацкую войну. - На лице Веры промелькнула улыбка и сменилась напускной строгостью. Она ушла, убрался сконфуженный нарушитель, а я не могла понять, что со мной происходит. Какое-то волнение, странные мысли, стыд и любопытство в одном флаконе. Я уже имела понятия об анатомии, но разговоры разговорами, а тут увидела вблизи и даже – страшно сказать – касалась. Я боялась, что меня накажут, а диверсанта старалась избегать до самого закрытия. После того дня он к нам с пастой больше не приходил. Перед самым отъездом он вдруг подошел к нашему автобусу и говорит:
- Оль, извини. Ты не кикимора... Ну что, мир ?
Я на него, вообще-то, не сердилась, но на всякий случаю говорю:
- Ладно, прощаю. Мир.. Я все забыла.
- А я о тебе думал...- Сказал он и как-то боком отошел к своему автобусу, сел у окна и стал на меня смотреть.
Я диверсанту помахала и отвернулась: в автобусе начались слезы и обмен адресами, по которым потом почти никто не напишет – обычные девчачьи штучки...
Когда я в цехе щекотала Мишку – вдруг вспомнился диверсант, и безумно захотелось повторить все эти щекотки, вернуть детское сладко-запретное чувство, да мало ли чего мне захотелось тогда!.. Но я уже замужем, нельзя ведь! Кстати мой Толян щекотки боится, но злится ужасно, когда я пытаюсь с ним побаловаться.

С объектом Маринка работала умело: то заходит к нему на участок по десять раз на дню – явно без повода, то целую неделю не замечает и подчеркнуто напоказ кокетничает с его начальником. То невзначай приобнимет, то начнет с кем-нибудь на пару подтыривать над ним, и не очень по-доброму. Я на правах сестры знала многое: Конек воспринимал меня как существо бесполое и порой задавал неожиданные вопросы.
- Оля, а правда, что у Марины был такой надутый и строгий муж ?
- Да нет, скорее неуверенный в себе и нудноватый.
- Как же она, такая прекрасная, за него пошла ?
Меня слегка кольнула эта «прекрасная». Я не подала виду и ответила
- Любовь зла...Потом она проходит, а на бывшего валят все шишки.
Я слегка смутилась: сама порой рассказываю про Толяна лучшей подруге, теперь поняла, как это смотрится со стороны. Но поняла я и другое: Мишка попался, и даже быстрее, чем планировала охотница. А характер у девки хреновый, натерпится Конек...
Еще через месяц Мишка вдруг стал сиять как медный таз в хорошую погоду. Как бы между делом я спросила, дескать поладили с Мариной ?
- Да ! – блаженно улыбнулся он и тут же смутился.
- Только ты никому! - сказал он поспешно. – Вам тут что-нибудь заметно ? ...К чести Марины надо сказать, что она не трепло: и добилась чего хотела, и ни словом об этом не обмолвилась. Так вот почему наши сплетницы бальзаковского возраста вдруг замолкают, когда заходит Мишка. Быстро же вы все просекли, глазастые вы наши. Своей личной жизни нет, зато чужую мусолите - утешаетесь, мне этого все равно не понять. Бррр!
- Ты настоящий шпион, никто ничего не видит – успокоила я. – А вы давно ?
- Две недели и пять дней.
Какая точность, тьфу! Не думала, что этот молчун станет таким сентиментальным. Нашел-блин Джульетту, мало что ли девок кругом! Он как прочел мои мысли:
- Она не похожа на вас всех. Я вижу в ней столько хорошего, сколько вам всем вместе не разглядеть!...
- Ты не сильно повзрослел с первого курса. По тебе весь факультет вздыхал, мог бы сто раз какую-нибудь студентку соблазнить.
- Бывало и такое, но без любви это все пресно. Вроде как массаж, не лучше.
- Тебе же двадцать два теперь, самый возраст погулять.
- Я, наверное, однолюб, в тяжелой неизлечимой форме.
- А поругаетесь? С ней это легко.
- С чего ты взяла, что мы ругаемся ? Она что ли поделилась ?
- Нет, просто знаю ее уже восьмой год. Быть тебе скоро чемпионом города по всей легкой атлетике сразу.
- Слабо мне. Ядро и молот такие тяжелые - сам назад отлетаю, атлет. А прыжки и бег – это мое. Знаешь - меня на школьную классику потянуло: Онегины-Базаровы всякие.
А еще через месяц Мишка стал мрачнее тучи, стал просиживать на работе до поздна – делать какие-то пробы, измерения, анализы. Разговорить его оказалось непросто, но мои опасения подтвердились: Марина его «лишила сладкого» после очередной размолвки. Сделала это хладнокровно - расчетливо, как и подобает лидеру – «ровно на неделю».
- А ты начни крутить с другой- тогда или с ней поладите, или Марина заревнует и пойдет на попятную – попыталась я подсказать ему азы охмурежа.
Он посмотрел на меня как на дуру:
- Помнишь, Пугачева поет «не отвлекаются, любя!»
-Не отрекаются, - поправила я
- Но так лучше: без громких слов - и прямо в десятку... Я не замечаю этих других, Маринка в мире одна.
Влюбленный мальчик да и только! Марина не на равных играет, стервозина.
- Самое время начать прыгать метров на пять в высоту, причем без шеста, - съязвила я. - Когда первенство города ? Приду смотреть.
- Лучше бы Она пришла. Причем тут ты ?
- Я старшая сестра. – говорю невозмутимо. А ты будь мужиком, а не пацаном. Она сильнее тебя, но ты не бери роль слабака. Тогда скоро все будет наоборот.
- Мне не надо наоборот, не хочу, чтобы она зависела. Лишь бы любила. Как я.
- Ладно, страдай-страдай. Но выше нос. Неделя-то пройдет!

Неделя прошла, Мишка опять стал светиться изнутри – как лампочку проглотил. Надолго ли ? Как бы помочь парню ? И тут у меня начал вырисовываться план.
Осталось подождать до ближайшей их ссоры. Через пару недель все повторилось, но план воплотить не удалось: мой драгоценный как раз вернулся из очередной поездки и мы проводили вместе все вечера. Обычная провинциальная скука – гости, водка, разговоры ни о чем. Мы тогда жили с моими родителями, копили на собственную хату. Толик с моими был в мире, но порой язвил или важничал – бизнесмен как никак. Они его всерьез не воспринимали, а мама вообще считала его человеком временным. Я пыталась мужа заразить книжами – бесполезно. Он уважал футбол с хоккеем по телику, или пиво. Потом Толян опять на неделю уехал. Я, такая коварная вся из себя, стала ждать, когда Марина «накажет» Конька. Во вторник я поняла, что на выходных они поругались. Вечером я уединилась с мамой, попросила ее освободить хату на вечер. Мама согласилась не сразу, стала пытать, зачем да кто ОН ? Ей я соврать не смогла.
- Что, молодятинки захотелось? А что люди скажут ? А как я Анатолию в глаза посмотрю?
- Да нет, ничего ТАКОГО не будет, заверила я. Честно. Но это нужно позарез !
- Я давно к тете Гале зайти собиралась. Договорюсь на завтра-послезавтра.
- Вот и хорошо, а я заболею. Привет передавай.
Еле дожила до четверга, а утром капнула йода на кусочек сахара, запила горячим чаем – помчалась в заводскую поликлинику. Там намерили 38 и выписали больничный. Захожу на работу, старательно кашляя, прошу грамм сто спирта на лечение, между делом прошу Мишку занести мне почитать Стругацких,
- А то со скуки помру.
- До вечера доживешь ? Перед тренировкой завезу.
- Доживу, куда ж деваться? Спасибо. Как с Маринкой ?
- Не спрашивай. Опять я ее чем-то обидел.
- Ей, похоже, нравится обижаться. Ну я поехала, книжку не забудь!

Для осуществления плана я приготовила моток и пару кусков широкой крепкой тесьмы: если сильно брыкаться – веревка может больно врезаться, а мне этого не надо. Нашла халат того же скучного цвета, что и тесемка, один кусок сложила вдвое и обмотала как пояс, другой сунула в карман. Оставалось продумать, как Мишку не спугнуть, усыпить бдительность и привязать. Предложить сделать ему массаж? – Начнешь привязывать – заметит, освободится. Неожиданно набросить лассо как на дикого коня ? –я не героиня Майн Рида. Опоить снотворным ? – не лежит душа, да и проспит драгоценное время, а тут и родители вернутся. А если предложить по приколу привязать, сможет ли отвязаться ? На спор ? А захочет ли ? О силовом варианте не могло быть и речи: он меня легко на шкаф закинет. Вот бы Зинку сюда, мою цыганку – защекотали бы вдвоем как русалки. Или кикиморы...Так вот почему меня когда-то назвали кикиморой, только сейчас дошло. Я приняла душ, включила нагреватель, натопила так, что стало тепло как летом. Родители пошли в гости, отца уговаривать не пришлось: любит выпить с родственничками.
Вот и шесть вечера, пора бы и приехать, а то на тренировку начнет торопиться.
Вскоре раздался звонок. Открываю –Конек стоит с книжками наготове, чтобы отдать и уйти.
- Ты спешишь ?
- Не очень, еще полтора часа есть. Ну и жара у вас !
Нам всегда было о чем поговорить, мы сидели в нашей комнате довольно долго, я слушала в пол уха и лихорадочно соображала, как бы его подловить. Тут я решила показать ему наши фотографии – эдакое развлечение для гостей, когда надо заполнить пустоту. Он обреченно приготовился пялиться на моих бабушек-теушек-племянничков, которые ему до лампочки. Я начала с конца: Мы с Толиком в Москве, экскурсия в Киев, выпуск из института, поездка на море, еще перед свадьбой...Ой! Толян, балда, вставил-таки в альбом мои фотки на диком пляже, нагишом, конечно. Я слегка смутилась, а Мишка смотрел зачарованно, как будто голых девок не видел. Я стояла во весь рост, опершись на валун и закинув руку за голову. Капельки морской воды отражали солнце. Я сразу застеснялась своей груди, хотя и девичей формы, но так и не дотянувшей до второго размера (мой законный частенько язвил на эту тему и все восхищался Маринкой)...
- Какая у тебя тоненькая талия была !
- Была! – возвутилась я,- Ну, лапоть! Я еще не состарилась и не потолстела, вроде бы,- А про себя думаю –«это тебе не твоя корова Марина» . И тут – Эврика!. Спокойно! Только бы не переиграть ! Мы перелистали еще несколько страниц, и вдруг я закашлялась и ушла в ванную, продолжая хрюкать. Там я быстро одела под халат на лифчик - футболку, тихо как мышь прошла в комнату и выросла за спиной у Конька. Он перелистал альбом опять на то самое место и разглядывал все те же крымские снимки. Застукала !
- Ты что, не веришь, что у меня все та же талия ? Думаешь 25 лет – уже старуха ? -
Ну подойди и проверь! Чего стесняешься ? Смотреть не стеснялся!
Я закинула руки за голову и смотрела насмешливо. То, чего он стеснялся - было видно сразу: спортивные брюки плохо скрывают мужское волнение. Слегка успокоившись, Мишка подошел ко мне, нерешительно взял обеими руками за талию и...поднял с неожиданной легкостью. Ура! Наживку проглотил! С трудом изображая невозмутимость говорю:
- Нравится? Ну ты и силач, по тебе не скажешь!
- Ты такая легкая! – сказал он и поставил меня на стол, потом вернул меня на место и сразу сел нога на ногу. Глаза его засветились, я поняла, что победа близка.
- А ты сравни меня с фотками, так ли я сдала за четыре года – перешла я в наступление. И стала неспеша развязывать «пояс». Мишка остолбенел:
- Олька, ты чего ? Ты же замужем !
- А я ничего такого не предлагаю. Просто посмотреть. На фотки пялился – не краснел. Ты же не бросишься на меня как дикий конь. А чтобы ты не натворил чего,– я подошла вплотную, – давай я тебе руки свяжу. На всякий случай.
- Да ну еще! А родичи твои придут?
- Как хочешь, смотри альбом, у меня еще один есть, там дядюшки, бабушки - штук сто. А родичи мои в гостях, - Я села на кровать напротив него, так чтобы показались коленки. Он смотрел не отрываясь потом подошел.
-Ладно. - Он дал мне обе руки, я сняла с себя пояс, обмотала раза три вокруг запястий, а потом между рук - и крепко затянула узел. Остался хвост побольше метра, это хорошо. Я медленно сняла халат, футболка была чуть ниже трусиков, со стороны казалось, что их нет.
-Что же ты в альбом не смотришь? Говори где лучше. - Он уже не пытался скрыть то, чего не скроешь. А глаза так и гладили мое тело.
Хочешь продолжения ?
-Да... Оля ! А то сравнить не получится.
Я стала снимать футболку и остановилась на полпути.
-Да что же ты все ходишь за мной ? Я боюсь. Привяжу-ка тебя куда-нибудь... - «Куда-нибудь» я наметила заранее, оно проходило у изголовья нашей супружеской кровати и было трубой отопления, висевшей на могучем крюке. Я как бы поискала глазами по комнате и как бы невзначай нашла это место.
- ... хоть сюда. Ложись, подними руки, –Я перекинула остаток пояса через трубу и завязала конец возле запястий. Теперь он точно попался !! Мишка лежал вдоль кровати, руки где-то возле лба, бока и подмышки открыты. Осталась самая малость – привязать ноги. Силой – не выйдет. Остается надурить в третий раз. Не догадался бы.
Под восхищенный АХ! обалдевшего Конька я сняла футболку, осталась в трусиках и лифчике, тут же сбегала в родительскую комнату включить радио. Орала какая-то Европа-Плюс, мне было все равно, лишь бы громко: надо же чем-то заглушить смех, а то в подъезде услышат. Дверь к родичам я прикрыла, чтобы не трендело так назойливо. Пришла и начала вспоминать давно забытую художественную гимнастику. Мишка следил за каждым моим движением.
- Ты куда с кровати слезаешь? Мы так не договаривались ! Конек уже спустил ноги на пол и начал пробовать отвязаться.
- Ложись как было. Я спустила с плеч лямки лифчика и говорю
- Будешь хулиганить – оденусь. Что это у тебя торчит, а, младший братец ?
- Да так...силы природы, не обращай внимания. - Он слегка стушевался, но я улыбнулась:
- Они у тебя сильнее, чем разум. А чтобы ты не слезал, - я по-деловому взяла из шкафа тесемку,- тебя надо стреножить, того гляди вырвешься!
Хотя он не возражал, но на долгие привязывания не было времени. Не спугнуть! Я присела возле ножки кровати, завязала конец вокуг нее. Не спугнуть! Обмотала щиколотки восьмеркой несколько раз, потом пару оборотов поперек. (Мишка даже ноги приподнимал, чтобы помочь). Не спугнуть! Оставшийся конец я обмотала за другую ножку кровати, завязала.
Победа !!! Он еще не догадывался, что его ждет. Ничего, узнаешь !
- Оль, теперь не боишься продолжать ?
- Теперь ты безопасный. Сейчас проверим, хорошо ли ты привязан.
Он дернул ногами – бесполезно. Пятки его оказались у края кровати. Удобно – отметила я.
Я легонько потыкала Мишку в бока. Он дернулся, хохотнул и посмотрел удивленно.
- Ай! Ой! Ой! Щекотно. Перестань! О-Хо-хо-хо.
Я пробежала пальцами ему по ребрам и по животу. Мишра затрепыхался как пойманный зверь и засмеялся своим детским смехом. Меня это только раззадорило, опять как детстве сладко захватило дух, и пальцы сами пустились впляс.
Я начала его безнаказанно щекотать, поставила пальцы ему на ребра с обеих сторон и стала их двигать наискось вверх-вниз «от сисек к попе», как говорила Зинка. На одном месте щекотать скучно – я сбегала в подмышки, и на самые чувствительные, мягкие нижние ребрышки. Мишка смеялся в захлеб, извивался ужом, пытаясь высвободиться. Я даже испугалась, что руками он вырвет крюк из стены.
- Ха-ха-ха-ой-хо-хо. Не щекоти! Ха-ха-ха!! Олька, хватит уже ! Сейчас соседи на крики придут!
- Не надейся. Под нами баба Нюра, глухая уже, а в подъезде слышно только радио.
Минут через пять я дала ему отдышаться, он аж вспотел от борьбы. Я глянула на узлы – теперь и самой не развязать! Ну это будет потом. Мишка не сердился.
- Ну что, теперь ты не опасаешься нападения ? Я хочу посмотреть, кто лучше – фотка или ты.
Знал бы он, что это была только легкая разминка. Я изящно сняла лифчик, слегка покрутилась перед ним. Он просто пожирал меня глазами, не то что муж, тот привык ко мне как к мебели! Я села на край кровати:
- Так нечестно, ты одетый, а я нет. Он уже не спорил, я стала задирать на нем олимпийку и футболку, Мишка приподнял плечи и доверчиво спросил.
- А щекотить не будешь ?
Я стянула его одежду через голову до самой отопительной трубы.
- Конечно, буду! Щики-щики-щики !, - Мои пальцы поползли ему в подмышки.
- Обманщица, ха-ха-ха !! Пусти-ихи-хи-хи !
Голый живот, талия и подмышки – это здорово. Я растопырив пальцы взяла его за живот, ох и приятно щекотать подтянутое тело. Слегка пошевелила рукой, стараясь определить, с какой силой ему щекотнее всего. Мои пальцы забегали по животу и талии бедного пленника. У него с боков очень красиво проступали мышцы.
- А это что? Ни у кого не видела такого. Это только у коней бывает ?
- Это косая мышца, она поворачивает тулово вправо-влево.
- А щекотки она боится ?
- О-ой-ха-ха-ха! От тебя везде щекотно. Мы так не договаривались!
- Ну и кто из нас лучше, фотка или я ?
- Ты, конечно. Но фотка не щекотится. А потом...я еще не все сравнил.
- А кто лучше, я или Марина?
Вопрос застал его врасплох. Он, казалось, перестал дышать, а выпуклость на штанах осела и пропала.
- Марина вообще лучше всех, просто мы поругались. Зачем ты спросила ?
- Бабская вредность, обычные дела... Скажи, что я красивее Марины!
- ...
- Смотри, защекочу ведь, - сказала я игриво. Он молчал. Тут я решила пощекотать ему ноги. Мои любимые ямочки под коленками было не достать, зато выше колен все было открыто. Я обхватила ногу пальцами и стала сжимать-отпускать то возле колена, то выше, выше. Как я волновалась – не передать. Трусики откровенно намокли, и я стеснялась этого не меньше, чем Мишка своей выпуклости. Как же мне хотелось !! Но цели у меня были совсем другие. Он продолжал хохотать, извиваться и мотать головой, сопротивляться почти бросил – все равно бесполезно, а может, и устал. Я опять дала ему передышку.
- Никогда тебя не видела раздетым. Тебе так больше идет, а то в одежде – доходяга какой-то.
- Я пробовал качаться – мышечная масса не растет и все! Это сложение такое.
Я стащила с Мишки носки и взялась за его пятки. Совсем легкие прикосновения пальцами он не воспринял, а когда нежно заскребла ногтями – его пробрало! Он засмеялся и стал увертываться от моих рук, сгибая обе ноги. Я села всем весом ему на колени, к нему лицом и продолжала беспощадно щекотать, особенно весело было залезть под пальцы на ногах. Это было нелегко: ступни все время дрыгались и увертывались. И хотя он меня подкидывал коленками так, что сидеть было почти невозможно - я кайфовала, так сладко я не щекотала никогда!
Ой как интересно !! Почти сразу его штаны приподнялись как прежде. Проверим ! Я подалась вперед и защекотала бока - бугор упал. Вернулась к пяткам – снова стоит. Что ж – пригодится. Я перестала щекотать и говорю:
-Ну, кто красивее, Марина или я?
-Ты, Оля.
Я наклонилась над ним и невзначай провела по животу грудью, потом выше – и так до его губ. Он с тихим стоном взял сосок губами – я растаяла, потом справилась с порывом, выпрямилась.
- А ты меня любишь ?
- Я тебя хочу, ...а люблю...сама знаешь кого.
- Нет, так нельзя, любишь одну, хочешь другую. Значит не сильно любишь!
Это ж надо такую чушь сказать, сама себе удивляюсь ! Мишка опять приуныл. Странно, он так и не понял, что я нарочно его раскачиваю...Я прервала его мысли:
-Ну что, продолжим стриптиз ? Или хватит ? Я одеваюсь?
- А как же сравнивать с фоткой, – сказал он удивленно-обиженно.
-Но тогда и ты, а то не справедливо.
-Я стесняюсь.
- Тогда я тоже.
- Хорошо. Его дыхание сбилось, сердце стучало так, что вздрагивало все тело. Я мягко стянула с него брюки вместе с трусами.
- Ого ! Рвется в бой! Сказала я как будто впервые заметила.
- А у него свои планы. Насмотрелся на тебя и поверил в светлое будущее.
Я подошла к изголовью и сняла, наконец, трусики. Мокрые – ужас! Повертелась перед самым Мишкиным носом.
- Сравнивай! Где я лучше ? Может, одеться и фотку принести ?
- Нет, что ты !



Я, бесстыжая, победно уселась Мишке верхом на грудь (не всей тяжестью, конечно !) запустила ему пальцы в подмышки и как ни в чем не бывало стала щекотать. Мишка опять залился смехом. Потом я передвинулась к его лицу. Мишка отодвинул локти, подался головой вперед и...поцеловал меня, вдыхая женский аромат всей грудью.
Помнится, я тайно от мужа читала всякие книги по сексу, чтобы его завлечь: кому понравится, когда от тебя бегают налево. Так вот, в одной из книжек красиво описано, как много можно проделать со связанным мужчиной. Но в начале – дайте ему попробовать вашего запаха. Тогда он теряет голову: ведь запах бьет аж в подсознание. Мой Толик не искал новое со мной, зато старался искать новых дам, так что книжка не пригодилась, практического опыта не было, но хотелось!
- Ну что, любишь меня ?
Тут я не поверила ушам:
- Оленька, милая, красивая, я тебя безумно хочу. Что ты меня мучаешь?! – Он попытался оборвать тесемки, но бесполезно. Я протянула руку за спину, провела вниз по его животу и стала перебирать кудряшки. Мишка застонал и прикрыл глаза.
- Ты меня любишь ?
- Да, Оленька, да! - сказал он шепотом и умоляюще посмотрел.
Да ! Он был в моих руках. Здоровый 22-летний парень после нескольких дней воздержания ! Теперь он сделает все, что я захочу. Но мне многого не надо, так, самую малость. Главное – не дать ему кончить раньше времени.
- А Марину любишь ?
- Нашла, когда спросить.
- Как ты относишься к Марине Никифоровой, сотруднице полимерного цеха,- говорю я тоном нашего начальника. Мишка заржал и сказал тихо.
- Сейчас я о ней не помню.
Я продолжала гладить его живот и ноги, все вокруг да около.
- А кто говорил «не отвлекаются, любя» ? Не любишь, значит ?
Я убрала руку, а когда оглянулась – силы природы обмякли. Это же надо быть таким однолюбом ! Бедолага то ли совестью мучается, то ли опять затосковал.
Ничего, вылечим !! Я легла на него и прошептала в самое ухо:
- Скажешь, что любишь свою Марину – никакого тебе светлого будущего!
Лежу, жду. Потом начала целовать его в ухо, и почувствовала бедром, как силы природы вернулись. Через минутуон простонал:
- Оленька, я тебя люблю, а Марину – нет... Ну ты и змея !!
- Ох, я вредина ! То ли еще будет!
Я взяла его за ... и сделала несколько плавных движений вверх-вниз. Мишка опять застонал, стал двигаться мне навстречу. Потом постепенно замедлила. Потом несколько резких, но редких. Потом десяток подряд быстрых и ...остановилась.
- Ну что, не любишь Маринку ?
- Не люблю ее! Еще, Оленька !! А то помру.
- Сейчас я ей позвоню, а ты ей скажешь «Марина, я тебя не люблю». Только без обмана, я все услышу. Тогда и до финиша добежим. А нет – сойду с дистанции.
- Интриганка хренова! Так же нельзя !
- А вот такая я змея! Откажешься – защекочу снова. Через час родители вернутся, а я тебя отвяжу, когда увижу, что они вошли в подъезд. И пойдешь ты к своей Мариночке с квадратными яйцами, а она тебя отлучила от тела.
- Тебе надо, чтобы мы с ней разругались? Зачем ?
- А ты понимаешь, балбес, - закричала я - что она с тобой играет как кошка с мышкой, самолюбие тешит ? Потом еще заманит в ЗАГС, а через пару лет ты запьешь или разведешься и будешь, не дай бог, платить алименты. Бросай этот роман чем быстрей, тем лучше. Ну что, я звоню ?
Мишка молчал, а его ... лег окончательно.
- С тобой не договоришься, Ромео. Зато с твоим дружком – легко.
Я взяла массажную щетку и защекотала Мишке пятки– эффект был поразительный, он смеялся и вертелся как заводной. Тот, с кем я решила договориться, поднялся и ждал. Я неожиданно перестала щекотать, и начала его ласкать, обхватив нежно пальцами. Побыстрее. Помедленнее. Побыстрее. Тут я почувствовала, что он уже на самом пороге...И тут же хладнокровно защекотала Мишке ребра.
- Ой-ха-ха-ха, садистка ! Ха-ха ! Тебе только –хо-хо-хо шпионов допрашивать !
Через пару минут я опять ласкала его дружка. Мишкино тело извивалось и билось в надежде на счастлиое разрешение. Я опять села ему на грудь, теперь уже лицом к «другу».
- Я к тебе спиной, потому что с тобой мне не о чем говорить. А с ним...
-М-м-м! О-о-о-а-а! О-о-о-х. Еще! Еще, Оленька! Люблю! Еще!
...И опять, доведя до самого края, я отпустила дружка и набросилась на Мишку со щекотками. После нескольких таких обломов Мишка, наконец, взмолился:
- Оленька, я тебя люблю больше всех на свете! Давай телефон. Только потом не останавливайся больше.
- Ты не забыл? Говори ей: «Марина, я тебя больше не люблю». Обо мне – ни слова.
Только успокойся слегка, а то дышишь как на своей стометровке.
Я сходила и привернула радио, набрала номер (только бы не ушла куда-нибудь, хотя вряд ли: начало десятого уже). Гудок, другой...
- Ало, - я поднесла трубку к Мишке, наклонилась и сама, чтобы слышать. Змея!!
- Марин, привет. Сказал он каким-то непривычно-кошачим тоном.
- Ну и что ты звонишь ? Я с тобой до воскресенья не разговариваю.
-Я...тебя...не люблю... Больше не люблю.
- Ишь ты. А меньше ?, - тон какой-то ехидный.
-Я тебя перестал любить. Все.
-Нашел кого-то ? – было слышно, как голос ее дрогнул. Кто она ?...
Трубка еще что-то ворковала, пока я несла ее от Мишкиного уха на свое место.
Мишка смотрел стеклянными глазами. Молчал.
- Как будто мне что-то отрезали. Кошмар.
-Скорее, больной зуб вырвали. Ничего, зарастет быстро. Поможем.
Я легла рядом и начала ласками возвращать пациента к жизни. А когда тот ожил – опять придавила всей тяжестью к кровати, чтобы не мог пошевелиться и
(ох, не сразу, а с остановками!!) довела до конца. Мишка аж закричал, счастливо и протяжно. Его влагу я вытерла халатом, внимательно осмотрела покрывало и стерла остатки. Посмотрела на часы – родичи ожидаются через полчаса.
- Жалко, фотоаппарат не заряжен, щелкнуть бы тебя такого, усохший Геракл.
- Или нас обоих. Потом шантажировать. - Мы захохотали беспечно как школяры.
- Мишан, помоги мне узлы развязать, я не сумею.
- А ты меня отвяжи, тогда и помогу. Пассатижи неси.
Кое-как отвязала своего пленника, на руках остались-таки следы. Начала подбирать раскиданную по комнате одежду, тут он подошел и опять поднял меня за талию.
-Оленька, давай по-настоящему ! Мне так вкусно с тобой! И тебе, наверное, тоже хочется безумно.
- Не, братец. Не буду мужу изменять. А обо мне не беспокойся, он послезавтра приедет.
-Я обняла Мишку сзади и еще раз устроила ему светлое будущее. Несколько раз он порывался меня ласкать (у него это получалось восхитительно), но я тут же останавливалась и грозила щекотками. Дура я, наверное.
Мы оделись, пошли на кухню пить чай, я закуталась в платок, захватила злополучный альбом. Теперь его листали с начала.
-А откуда мулатки на Урале, - вдруг спросил он ?
-Сам ты мулатка ! Это цыганка, Зинка, она меня щекотаться научила. Показать ?
Мишка глянул на меня с опаской и на всякий случай отодвинул свой стул.
Вскоре пришли родители, папа, как водится, не твердо стоял на ногах, мама улыбнулась мне как сообщник. Я опять начала кашлять, как и положено больной.
-Познакомтесь, это Миша, с нашего участка. Тот самый, который чемпион города по многоборью.
- Пан спортсмен, значит,- сказал папа, радуясь, что сострил.
- Еще не пан, но уже не спортсмен. – Мишка был как всегда краток.
- Он с тренировки шел, занес мне книжку. Сидим, чаи гоняем, присоединяйтесь.
- Мы спать ложимся, поздновато уже. Привет тебе от тети Гали.
- Мне уже домой пора.
- Варенье хоть доешь, - говорю я.
Когда за мамой закрылась дверь, я села Мишке на колени и сказала строго:
- У меня к тебе две просьбы. На работе – ничем не выдай себя и меня. Все как было.
А с Мариной больше не начинай, будь твердым. Я тебе тогда мно-о-ого интересного покажу, - я недвусмысленно провела ему вверх по бедру, – но на большее не надейся. Смотри только, в меня не влюбись. Скоро весна придет – начнешь охотиться, подстрелишь кого помоложе.
Зачем я так сказала ? Правильное провинциальное воспитание? До сих пор жалею иногда. Остался Мишка для меня несбывшейся мечтой, может и к лучшему.
Я с гордостью вспоминаю, что после этого вечера у них с Маринкой все расстроилось. И слава Богу, не пара они. Еще много раз Мишка встречался со мной, даже на работе случалось. Надо же было унять его «силы природы», иначе бы вернулся к прошлому. Я бессовестно испытывала на нем все, что было в книжках, но не заинтересовало моего Толяна. Иногда я Мишку щекотала, и, похоже, ему это даже нравилось. Формальной измены я так и не совершила...

Сейчас я замужем за программистом из Питера, занесло нас в Европу, я преподаю биологию на чужом языке, детки подрастают. С мужем живем прекрасно, только он никак не поймет моей любви к щекотке. Трудно найти единомышленников в этом деле...Мишка каждый год в день рождения звонит мне, где бы я ни была. Он завел семью, работает там же, но вырос по службе, зовут его уже по отчеству, а внешне почти не изменился. Старшую дочку свою он назвал Оля. Почему бы?