Новости Галерея Видеоклипы Библиотека Ссылки Форум О проекте
Болгарские фантазии. Татуировка. Глава 10. Археология
F/M

Мы теперь частенько ходили вдвоем на пляж, на море. В бассейне было слишком много его знакомых, и щекотаться на публику хотелось не всегда. А вот в море - раздолье.
Курт порой брал с собой матрас. Мы придумали такую игру: он ложился на матрас на живот, заплывал неглубоко, так, чтобы я еще могла стоять. Я подходила к изножию матраса и будто бы направляла его в нужную сторону - так еще детишек катают. Но катала я Курта только для вида. На самом деле я принималась нещадно щекотать ему пятки. Курт цеплялся за матрас, кусал губы, сдерживая смех. Потом не выдерживал, начинал метаться, дергаться, пытаться вырваться. Пробовал и угрести на матрасе в открытое море, лишь бы избежать щекотки. Тут главное было вовремя схватить его за щиколотку. Хотя бы одной рукой. А вот вторая начинала еще яростнее носиться по захваченной ступне, прыгала с пятки на пальчики, потом на серединку, забиралась на внешнюю сторону стопы. Если могла дотянуться, начинала щекотать под коленками. Это было, как правило, последней каплей в море щекотки. С чудовищным ревом Курт сваливался в воду, вылетал из нее пулей, отплевываясь, отфыркиваясь и ничего не видя вокруг. Частенько натыкался на мои выставленные впер
ед, наполненные страстной щекоткой руки. И тут ему приходилось несладко: рот, нос, глаза еще были полны соленой морской воды, челка налипала на лицо, мешая рассмотреть все вокруг. А вокруг была сплошная щекотка, от которой можно было спастись, только вновь нырнув в море. Благо пловцом Курт был отличным.
Потом шли на берег загорать. Я ложилась на матрас, Курт в изнеможении падал на горячий песок. Вскакивал весь грязный, поднимая за собой небольшой песчаный вихрь, снова мчался в воду.
Мне в голову пришла очередная щекотливая идея. Я предложила Курту поиграть в археологов. Он с радостью согласился и даже принялся закапывать свои ноги в песок. Я остановила его, заявив, что хочу поиграть в археолога на последней стадии его работы. Когда историческую ценность уже откопали, и надо лишь смахнуть с нее последние песчинки. Курт непонимающе смотрел на меня. Я велела ему пойти целиком обмакнуться в море. Он сбегал и вернулся, сверкая на солнце капельками. Теперь ему надо было лечь на песок по очереди и животом, и спиной. Он уткнулся в песок без возражений, обвалялся в нем, как чушка, и с готовностью посмотрел на меня. Я сказала, что надо подождать пока песок высохнут.
- Но он же весь осыплется? - удивился Курт.
- О нет, не весь. Часть останется. Мне много и не нужно.
Курт согласился подождать, хотя было видно, что он сгорает от нетерпения. Когда песок на нем обсох, я попросила его лечь сперва на живот. Он повиновался, но головой крутил во все стороны: все интересовался, что же я буду с ним делать.
И тут я достала из своей сумки кисть, прямоугольную, вроде строительной, но с в меру мягкой щетиной. Я давно заметила ее в соседнем магазине и все ломала голову, зачем она могла понадобиться туристам. Видимо, хозяин предусматривал случай, когда среди его клиентов окажутся матерые тиклеры. Ну что ж, он угадал - кисть купила я.
Я продемонстрировала свое приобретение Курту. Курт охнул. Его живое воображение уже нарисовало ему его же ближайшее будущее. Мышцы сами собой начали дергаться. Я огляделась по сторонам. Мы всегда уходили загорать в дюны, подальше от лишних глаз и возможных знакомых. Никого не было вокруг, некому было мешать нам. Ну, увидят издали, что парень с девушкой уединились, ну, улыбнуться со знанием дела и пройдут мимо, сетуя на современную молодежь.
Я приступила к делу. Стоило кисточке коснуться его шеи, Курт взвизгнул. Оказывается, сочетание шершавых песчинок и смахивающих их волосков кисточки по горячей, сухой коже было нестерпимо щекотно. Для него, конечно. Я попробовала на себе: то ли самой себе не щекотно, то ли кожа другая - мне было просто неприятно. Но - и это главное! - Курту было дико щекотно. Он вертелся, дергался и пытался перевернуться на спину. И это я только тронула его шею. Я велела ему лежать неподвижно, а то вся с таким трудом добытая мной историческая ценность разрушится, и мировая археология не переживет потери. Пальцы Курта царапали песок, но попыток перевернуться больше не было.
Очистив шею, я спустилась на спину. Здесь простора для деятельности было больше. Широкими движениями я смахивала песчинки от позвоночника к ребрам. Заметив, что его смех стал тише, замедлила движения. Теперь кисточка совершала свой путь к ребрам мучительно медленно, постоянно задерживаясь и кружась на месте. Каждое прикосновение к краю спины вызывало у Курта тихий всхлип. На щекотку у позвоночника он реагировал сдавленным хихиканьем.
Но тут кисточка домела до поясничных мышц. Здесь Курт очень боялся щекотки, как я уже выяснила раньше. Но боялся надавливаний и царапаний. Справятся ли с его поясницей тонкие волоски кисточки?
Кисточка на мгновение задержала свой бег и ринулась на поясницу. Курт прогнулся так, будто хотел затылком достать до пяток. Именно в таком прогнутом положении, хохоча во все горло и топая по земле руками, он провел все время, пока я отряхивала низ его спины. Взвывал, когда кисточка приближалась к бокам. Мотал головой, когда кисточка пыталась вымести песок из ложбинки между напряженными поясничными мышцами.
Я решила дать ему немного передохнуть и в задумчивости оглядывала проделанную мой работу. Внезапно, я заметила песок, запутавшийся в его волосах на затылке. Просто для пробы провела там кисточкой. Курт завопил и живо перевернулся на спину. Точнее, перевернулся бы, если бы я его не подхватила.
- Ты чего?
Он лишь хихикал.
- Щекотно? - спросила я его по-русски.
Он не понял. Я перевела. Ему очень понравилось слово. Он повторил несколько раз, чтобы получше запомнить. Я заверила, что забыть ему будет не так-то легко, и переспросила:
- Так чего все-таки? Неужели щекотно? По затылку?
Оказалось, да. Хотя больше извернулся от неожиданности, чем от щекотки. Я пригрозила, что, если он перевернется и снова испачкается, я начну все с начала. Ответом мне был крик:
- НЕЕЕЕЕЕТ!!
Тогда я предложила ему сесть ко мне спиной и начала обмахивать кисточкой его затылок. Он слегка хихикал и подергивал плечами, но было видно, что ему скорее приятно, чем щекотно.
Вытряхнув последнюю песчинку из его волос, я попросила его лечь обратно на живот. Он с радостью лег, приговаривая, что вот, наконец-то, можно и отдохнуть, подремать. За это заслужил тычок в ребра, от которого чуть было не перекатился на спину, но смог вовремя сдержаться.
Теперь была очередь его попы. Сегодня он, как будто специально, надел обычные плавки вместо шорт-парашютов, в которые почему-то любят наряжаться немцы всех возрастов. И это было мне явно на руку - кисточка точно не справилась бы с парашютами.
Едва ворсинки коснулись его плавок, как Курт пополз прочь. Я поймала его за ногу и потянула обратно. Он умолял, утверждая, что не выдержит. Прикосновение волосков кисточки к нейлону плавок было слишком щекотно, а его попа еще не знала щекотки. Я с ехидной ухмылкой пообещала исправить это упущение. Пришлось ему ложиться на место. Но спокойно лежать он не мог. Он раскачивался из стороны в сторону, кричал, просил больше не щекотать или хотя бы сметать песчинки быстрее, чтобы поскорее закончить эту нетерпимую пытку. Я ускорила движения. Это усилило щекотку (Курт отреагировал уже по-настоящему безумным взрывом хохота), но сократило время щекотания.
Покончив с плавками, я начала очищать заднюю поверхность его ног, до времени не трогая область под коленками - ее я оставила на потом. Бедра у него не сильно боялись щекотки. Взрывы смеха были, только когда я проводила кисточкой вдоль кромки плавок или ныряла между его ног. Но ноги он сжимал крепко, так что пришлось со вздохом приступить к его икрам. И здесь ему было лишь приятно, Курт довольно ворчал от удовольствия, как сытый котенок.
Я начала чистить ступни. Но кисточка была для них слишком мягкой. Только на серединках и под пальчиками кожа была достаточно нежной, чтобы реагировать на беготню ворсинок. Для усиления эффекта я велела ему упереться в землю пальчиками ног, самыми кончиками. Так я беспрепятственно могла щекотать его под пальцами. Он терпел, изо всех сил напрягая ноги, не дергался, только смеялся во весь голос.
И тут пришло мое время - оставались впадинки под коленками. Курт видимо забыл про них и хотел уже было перевернуться. Но я его остановила, сказав, что еще далеко не все. В ответ на его удивление, молча указала ему на колени. Курт побледнел, стал уверять меня, что вот этого он точно не выдержит, что от щекотки сойдет с ума. Я была непреклонна. Нехотя, Курт лег на живот, видимо, мысленно молясь Богу, прося у него сил пережить то, что должно было вот-вот начаться.
И это началось. Но только началось. Едва кисточка коснулась подколенной впадинки, Курт заорал во весь голос и начал брыкаться. Минуту его ноги напоминали барабанные палочки, отбивающие дробь по песку. Нет, так дело не пойдет. Я поймала его ноги и, не смотря на сопротивление, смогла положить их на песок, а сама села сверху, на ахиллесовы сухожилия. Вырваться он не мог, сбросить меня - тоже. И щекотка понеслась. Курт хохотал, орал, выл на разные голоса. Его корпус то отрывался от земли, то взметал песок, то бессильно валился вниз. Хорошо, что подколенные ямки такие маленькие. Будь они чуть побольше, Курт точно сошел бы с ума в тот день.
Но вот последняя песчинка счищена, и Курт, жадно глотая воздух, распростерся на песке. Когда он смог говорить, сразу же стал просить о перерыве. Типа, больше ему сегодня не выдержать. Решили перенести на завтра.

вернуться к списку историй >>
© Sva
Rambler's Top100