F/M

Наступил следующий день. Я смогла найти себе лежак прямо рядом с бассейном - редкая удача! С этого наблюдательного пункта я поглядывала на грустного Курта. Утром мы как обычно обменялись дружескими приветствиями. А теперь он ходил мрачный. Не злой, не раздраженный, а просто грустный. Раздобыл где-то огромный матрас (на таких еще спят иногда, причем вдвоем) и плавал на нем в бассейне. Странно, раньше он в воду не заходил, а залетал, и уж точно никогда не нежился на матрасе. А тут лежит и меланхолично подгребает одной рукой, а то и вовсе отдается "во власть волн". Я решила немного передохнуть, что-то отвлекло мое внимание.
В следующий раз, когда я окинула взглядом бассейн, я не увидела Курта. Странно, куда он мог деться, да еще и вместе с двуспальным матрасом? Повернувшись на бок, я едва не вскрикнула. Да вот же он! То ли волны, поднятые бесившимися в бассейне купальщиками, прибили матрас к моему берегу, то ли Курт сознательно помог волнам. Но факт оставался фактом: матрас болтался у того самого берега, где стоял мой лежак. А если учесть, что стоял лежак почти у кромки воды, то нас с Куртом разделял какой-то десяток-другой сантиметров. Видимо, Курт решил понежиться в теньке. А чтобы матрас не сносило дальше, зацепился одной рукой за бортик бассейна. Его рука практически касалась моего лежака. Нет, этого я вынести не могла: за бортик Курт держался левой рукой, подняв ее чуть вверх и открывая моему жадному взгляду ничем не прикрытые ребра с манящей меня татуировкой. Сам же он отвернулся в другую сторону и даже в полудреме прикрыл глаза. Да он просто издевается! Минуту я боролась с собой. Но есть вещи, которые сильнее меня, сильнее приличий - это жажда щекотки. Еще одна минута ушла на поиск подходящей травинки, благо лежак мой стоял одним боком на газоне. Руки дрожали, сердце колотилось - только бы не уплыл, только бы не успел отцепиться. Сорвав травинку, я огляделась вокруг - вроде никто особо не смотрит. Слегка подрагивающая (это от волнения) травинка начала свой недлинный путь к его телу. Я не смогла отказать себе в удовольствии, провела травинкой от самой подмышки и вниз, до середины татуировки, ровно настолько, сколько смогла, не меняя позы. Тело Курта дернулось. Он резко повернулся ко мне, наши глаза встретились. Странно, но он не выглядел удивленным. С минуту мы просто смотрели друг на друга. Потом он широко и, как мне показалось, радостно улыбнулся и… снова отвернулся в сторону. Без слов мы поняли друг друга.
Стараясь действовать как можно незаметнее, я легла на спину и руку с травинкой опустила вниз. Теперь травинка упиралась чуть ниже его подмышки, в самый первый иероглиф его татуировки. Я накрыла лицо платком, заменявшим мне головной убор от солнца - типа, я сплю. Но через многочисленные отверстия в платке я могла видеть все вокруг. Рукой с травинкой я шевелила лениво, как будто случайно, в такт музыке, доносившейся из бара. Курт тоже держался стойко. Что ему пришлось делать, чтобы перетерпеть щекотку, сказать трудно. Его выдавал лишь из последних сил напряженный бицепс на руке, которой он цеплялся за берег. И еще по временам он не мог сдержать дрожь, охватывающую все его тело. Он умудрялся не хихикать, лишь кусал губы и зажмуривал глаза. И терпел, чувствуя все снова и снова повторяющуюся щекотку - тонкое касание травинки к своей жутко щекотливой коже.
Сколько это длилось, я не знаю. Наверное, не так уж и долго. Иначе бы Курт или не выдержал, или сошел с ума. Но тут на его матрас обрушился водопад воды. Кто-то из друзей решил таким образом привлечь его внимание. Курт резко дернулся, будто просыпаясь ото сна. Слишком резко - так, что свалился в воду с матраса. Мгновенно выскочил и помчался топить своего приятеля, посмевшего нарушить его отдых.