F/M

Мы постоянно что-то придумывали. Можно сказать, любое, самое повседневное занятие мы окрашивали в цвета щекотки.
Например, Курт, который, казалось, умел отлично играть во все спортивные игры, потащил меня играть в пинг-понг. Я не обладала необходимой сноровкой, чтобы справиться с носящимся с бешеной скоростью вокруг стола Куртом. Хотя я и пыталась жульничать, играя левой рукой, чтобы ему было тяжелее, я проигрывала раз за разом. Собравшиеся вокруг стола зрители обидно смеялись над моей неловкостью. Заметив мое недовольное лицо, Курт подбежал ко мне и прошептал на ухо, что, если я проиграю, то буду щекотать его сегодня вечером. Я возразила, что и так буду его щекотать. Но у меня есть встречное предложение. Каждый пропущенный мной шарик - пять минут щекотки для Курта. Пропускает шарик он - ну, что ж, ему повезло - минус пять минут щекотки. Курт побледнел - уровень моей игры он уже почувствовал. Пытался торговаться, снизить количество минут хотя бы до трех. За это получил мгновенный щекотливый тычок в ребра, отбросивший его на метр в сторону.
Игра началась. Я честно старалась не жульничать, не пропускать мячи. Помогло слабо. Курт, наоборот, пытался подыгрывать и пропускать самому. У него тоже получалось неважно - уж больно спортивный мне попался партнер. После каждого пропущенного мною мяча, я как бы невзначай касалась одной из частей своего тела: то проводила по боку, будто сгоняя муху, то потирала живот, то наклонялась почесать ступню. Только Курт понимал, что значат эти тайные знаки, бледнел и начинал судорожно пытаться проиграть. Но через пару ударов врожденный профессионализм брал свое. И снова я промахивалась, не успевала, мяч падал на землю. Минуты щекотки для Курта росли. Он все больше нервничал. Странная это была игра - игра в пинг-понг в поддавки. Но по поддавкам-то я мастер!!

***

Вечером Курт сполна рассчитался за каждый пропущенный мною мяч. Днем я зашла в магазин, купила еще несколько мотков веревки. Там же нашлась и какая-то сувенирка с перьями. Ну, что же, из чужих стран положено привозить сувениры.
На сей раз, я привязала Курта к креслу спиной к себе. Коленями он стоял на полу, животом и бедрами облокачивался на сидение, руками он будто обхватывал кресло. Двигаться он почти не мог. К его коленям я тоже привязала веревку и перекинула ее за кресло. Ступни напротив связала веревкой вместе. Доступной оказалась спина, которая профилонила весь прошлый вечер, пятки, задняя поверхность бедер, ну и конечно ребра с подмышками.
Мне было интересно - боится ли Курт щекотки на спине. Все-таки это редкость. Оказалось, боится. Особенно на плечах, на шее и между лопатками. Хотя и область талии, и поясничные мышцы тоже живо реагировали на водопад щекотки, который я обрушивала на беззащитного Курта. Чтобы не хохотать громко, Курт сегодня сам предложил усовершенствования - подушку. Подложил себе под лицо и утыкался в нее, когда становилось уже нестерпимо щекотно. Хотя, когда я принялась за его бока и подмышки, даже подушка не помогала. Курт хохотал, пытался приподнять своими могучими руками кресло. Но - легкое движение моих пальцев по пяткам, и Курт рухал вниз в полном изнеможении, беззвучно подвывая от щекотки.
Измотав его до полубессознательного состояния, я все развязала и позволила лечь на кровать. Наверное, Курт ожидал отдыха, но я была не столь милосердна. Смена деятельности - лучший отдых, рассуждала я, и принялась щекотать его пером. Это было не так нестерпимо щекотно, как щекотка пальцами.
Когда щекотала перышком ступни, Курт даже замурлыкал от удовольствия. Я спешно перевернула перо острым концом к коже. Мурлыкание оборвалось хохотом. На ногах наиболее чувствительными местами у него были колени. Щекотку под коленками еле стерпел, от напряжения вцепился руками в одеяло. Шею прятал, задирал плечи, пытался зажать плечом перо. Помогала внезапная щекотка противоположного бока пальцами. Водила перышком по плечам и груди. Курт тихо хихикал, его всего передергивало, но лежал почти спокойно. Провела пером по щекам, лбу, носу. Курт внезапно зашелся смехом, когда перо приблизилось к вискам и ушам. Зажал уши руками, закрутил головой. Пришлось атаковать открывшиеся ребра. Курт осознал свою ошибку, уши открыл, только попросил щекотать не сильно - отказывается, жутко там боялся. Щекотно было, даже когда в ухо просто шепчут. Немедленно проделала этот фокус. Курт завизжал как маленький.
Щекотка пером подмышками и по ребрам доставляла Курту какой-то болезненный кайф. Было видно, что он еле сдерживается, каждая мышца его тела играла, жила сама по себе. Но счастливая улыбка не покидала его губ.
А вот живот… Ох, уж этот живот! Одна только мысль о прикосновении любого предмета к его животу (будь то пальцы, перышко или просто насекомое) вселяло в душу Курта непоборимый ужас. От легчайшего прикосновения он принимался хохотать как сумасшедший и, если не был связан, сжимался в комок, как ежик, прикрывая и руками, и ногами свой драгоценный животик.
Последним в этот вечер стало рисование пером иероглифов на боку Курта. Он был так уже измучен, что лишь тихо хихикал и нервно дергал мышцами. Сил на что-то большее у него уже не было. Пришлось сделать перерыв до завтра.